Пелевин – краткое содержание романов

Это вершина пелевинского творчества – вторая после “Чапаева и Пустоты”.
Сюжет романа совсем не прост, хотя в кратком пересказе все выглядит по другому: некий граф Т. (Лев Толстой) ищет Бога (который поначалу фигурирует под названием “Оптина пустынь”). Ищет в стиле больше подходящем для игры-стрелялки или крутого боевика — если речь идет о кино. Толстой у Пелевина уже ничего не пишет — он лишь мочит врагов, как Рэмбо. Но это лишь внешняя сторона — для привлечения читательского внимания. На самом деле сам роман крайне сложен для понимания.

Когда его читаешь, то вопросам, которые возникают при чтении, несть числа. Кто такой граф Т.? Реальный Лев Толстой, который просто спит и видит сны, или человек, который болен шизофренией, а потому одержим демонами, или же Т. – это результат работы группы литературных негров, пишущих книгу про графа Т.? Может ли граф освободиться от них? Если у графа есть создатели, то кто создал тех, кто пишет книгу про графа Т.? Что за Оптина пустынь? Постоянно приходится разбираться с местонахождением главного героя: он так быстро перемещается во времени, пространстве и даже в разных мирах (вселенных), что все это запутывает читателя до невозможности. К тому же все повествование перенасыщено философскими диспутами, диалогами героев и монологами самого графа Т. той же тематики — просто голова идет кругом. Никто не говорит о понятных любому человеку вещах: все ведут разговоры о Боге и человеке в стиле, больше подходящем для переписки Шопенгауэра и Ницше, чем для художественного произведения. И при всем при этом, книга безумно интересна!

Пелевин никогда не страдал отсутствием фантазии, но здесь он превзошел сам себя. Сложнейшие проблемы человеческого бытия подаются в такой привлекательной упаковке (один Федор Достоевский, который мочит зомби и высасывает их души — чего стоит!), что даже невозможно подобрать хоть какой-то аналог творчеству Пелевина в русской литературе. Любые философские рассуждения наших классиков обычно вызывают тоску смертную, а здесь невозможно оторваться от текста. Чем-то мне “Т” (как и некоторые другие произведения Пелевина) напоминает Библию — там тоже серьезные вопросы бытия перемежаются жутковато-криминальными рассказами и пикантными историями, мало подходящими для книги, где содержится божественное откровение: сдача Авраамом своей жены в аренду фараону, резня, которую иудеи учиняли своим соседям, любовь царя Соломона к девочке.
В этом романе Пелевин вроде бы говорит о том, что и всегда (наш мир нереален, в нем нет ничего объективного, а все, что мы видим вокруг — это продукт нашего разума), но почему-то его философия на этот раз выглядит крайне привлекательной. Может быть потому, что центром всей книги является проблема существования самого человека, а не просто окружающего его мира. В этой книге Пелевин покусился на незыблемый постулат: “Я мыслю — следовательно я существую”. То, что главный герой граф Т. мыслит, — это еще не значит, что он существует. Всю книгу Т. сомневается в том, что его мысли — действительно его, ведь некий демон Ариель постоянно убеждает Т., что тот существует только потому, что его создает группа авторов, пишущих роман, в котором граф Т. является главным действующим лицом. В этой связи очень любопытны рассуждения Пелевина о том, кто первичен: автор (писатель) или читатель. В этих рассуждениях очень легко окончательно заплутать неокрепшему читательскому уму и потерять представление, что он читает. Если глобальнее взглянуть на эту проблему (кто кого создает), то вопрос ставится о взаимоотношениях Бога и человека. И итоговый вывод весьма оптимистичен для всех нас.

Когда читаешь настоящую пелевинскую вещь (к примеру, ДПП — это все-таки не совсем Пелевин), то кажется в конце произведения тебе откроются все тайны бытия. Но. – почему-то не открываются. А в этом романе, как мне показалось, философия Пелевина обрела законченный вид: он не просто пытается смутить читателя своими мудреными рассуждениями, здесь он наконец-то дает ответы на все вопросы, которые вызывали его теории. В “Т” все становится на свои места и трудно не согласится со словами главного героя, открывшего истину: “надо создавать себя самому!”

Помимо философских рассуждений в книге много обычных пелевинских высказываний на злобу дня “не в бровь, а в глаз”: когда “создатель” графа Т. беседует с ним, то сообщает много полезных сведений о сегодняшней России. Но это просто приятное дополнение к основной философской линии — чтобы читатель уж совсем не одурел, размышляя о проблемах человеческого бытия.

С этого романа ни в коем случае нельзя начинать знакомиться с пелевинским творчеством — им нужно заканчивать чтение пелевинских произведений. Не случайно, что в конце своего путешествия в “Оптину пустынь” граф Т. встречает философа-кавалериста Василия Чапаева — героя другого программного произведения Пелевина “Чапаев и Пустота” (опубликован в 1996 году). Именно этой книгой пелевинский библиографический круг замкнулся.

Некоторые утверждают, что главная книга человечества — это Библия. Те, кто такое говорят, просто не читали “Т” Пелевина. История мировой литературы с выходом этой книги попросту закончилась. После такого романа больше и писать ничего не нужно и не только Пелевину. Правда через год Пелевин выпустил еще один сборник повестей и рассказов (тоже весьма впечатляющий), но на этом писатель Пелевин действительно прекратил свою деятельность. Следующий роман под этой фамилией (“Снафф”) к Пелевину уже не имел никакого отношения — это был чисто издательский проект и кто писал этот убогий текст, мы не знаем. А что же случилось с Пелевиным? Он себя создал — он себя и убил. Все просто.

Виктор Пелевин – Числа

Виктор Пелевин – Числа краткое содержание

Числа – читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Виктор Олегович Пелевин

Окнов: Нет, пустите. Пустите! Пусти… Вот, что я хотел сделать!

Стрючков и Мотыльков: Какой ужас!

Мотыльков: А где же Козлов?

Стрючков: Он уполз в кусты.

Идея заключить с семеркой пакт созрела у Степы Михайлова тогда, когда он начинал понемногу читать и задумываться о различиях между полами. Первые формы этого альянса были примитивными. Степа рисовал семерки разного вида на разные случаи жизни. Например, большая и пустотелая, во всю страницу, защищала от тех ребят, которые были старше и сильнее. Четыре заостренные семерки, расположенные по углам листа, должны были остановить буйных соседей по палате, которые имели привычку подкрадываться во время тихого часа, чтобы ударить подушкой по голове или положить прямо перед носом какую-нибудь гадость. Однако несколько досадных происшествий, от которых семерки должны были защитить, показали, что этот метод не подходит.

Степа решил, что семерка в единственном числе обладает недостаточной силой, и принялся покрывать крошечными синими уголками страницу за страницей, чувствуя себя завоевателем, набирающим армию для покорения мира. Но армия, как быстро выяснилось, не желала сражаться. Синяки, полученные Степой в летнем лагере после того, как семерками было исписано ровно семь тетрадей, показали это с полной убедительностью.

Бродя после уроков по тихим подмосковным рощам и полным сокровищ свалкам, Степа размышлял об этом, пока не понял, в чем дело. Почему-то он с самого начала решил, что семерка в курсе всех его планов. Казалось само собой разумеющимся, что она узнает о его мыслях в тот момент, когда они появляются у него в голове. А между тем сколько было в мире таких, как он! Степа догадался, что ему следует каким-то образом обратить на себя внимание семерки, сделать так, чтобы она узнала о союзе, который он хочет заключить, и выделила его из толпы.

На уроках в школе рассказывали, что в древние времена люди, которые хотели воззвать к богам, приносили им жертвы. Семерка, возможно, не была таким же богом, как Зевс или Аполлон, но явно обитала в надчеловеческом измерении. Поэтому забытая технология могла сработать.

Степа знал, что древним богам приносили в жертву быков, сжигая их на костре. Несколько недель он всерьез обдумывал ритуальный поджог одного из коровников в совхозе, который располагался неподалеку от их дачи. Были заготовлены бутылка с бензином и длинные полоски резины, которые предполагалось использовать в качестве бикфордова шнура. В последний момент Степа передумал. Все-таки это было слишком масштабным проектом.

Но бензин не пропал. Степа стянул из дома семь банок говяжьей тушенки – это были военного вида жестяные цилиндры с похожей на фотографию со старой могилы бычьей мордой в овале. Такое количество продукта потребовало большого костра, и он обжег руку, но в целом ритуал, который он провел в лесу неподалеку от дома, прошел гладко.

Вонь горелого мяса напомнила ему о чем-то таинственном и давно забытом (даже пришло в голову странное словосочетание – «гиена огненная»). Это переживание было слишком мимолетным для анализа – так, галлюцинация памяти, тень мысли о чем-то таком, чего с ним совершенно точно никогда не происходило. Тем не менее именно это странное полувоспоминание открыло ему глаза на его ошибку.

В чем был смысл жертвоприношения? Небу предлагалось то, чем оно наделяло, – жизнь, душа. А сероватая говядина из стратегических запасов СССР была просто упаковкой, оставшейся от давно развеянной жизненной силы – точно так же, как жестяные банки были упаковкой от сгоревшего мяса. Принести мертвую материю в жертву духу было все равно, что подарить на день рождения пустую коробку от конфет. Доски старого забора, из которых он разложил костер, и то подходили лучше, потому что на них кое-где росла живая плесень.

Следующий шаг был прост и логичен. Степа свернул семь газетных листов в удобную длинную мухобойку и начал переправлять в иной мир мух, залетавших в кухню со двора. Чтобы их души доходили по нужному адресу, каждый раз после попадания Степа шепотом повторял непонятно как сложившийся в его голове стишок: «Семь осин и сосен семь, семь семерок насовсем». Было не до конца понятно, сколько именно мух следовало отправить к семерке под эту считалку – то ли семь раз по семь, то ли семьдесят семь. Степа решил остановиться на втором варианте и уже подбирался к заветной цифре, когда внезапный удар судьбы сделал проект неактуальным.

Его нанесла книга, которую забыл на кухонном столе отец, даже не вся книга, а одна только фраза на развороте, куда Степа нечаянно опустил взгляд, – про некоего Штирлица, который так твердо верил в счастливое предназначение числа «семь», что, снабжая кого-то ложной информацией, старался, чтобы присутствовавшие в ней цифры давали в сумме семерку.

Степа понял, до какой степени он со своей мухобойкой неконкурентоспособен в мире, полном взрослых людей, разделяющих те же взгляды на чудесное. Их возможности были неизмеримо шире; некоторые могли отправить по магическому адресу много миллионов человек, не то что мух. Стоило ли надеяться, что семерка, окруженная сонмами могущественных почитателей, обратит внимание на него? Это было так же наивно, как рассчитывать, что слон, окруженный духовым оркестром, заметит жужжащего комара.

На долгое время Степа потерял веру в то, что из союза с цифрами можно что-нибудь извлечь. Даже сама мысль, что его можно заключить, стала представляться ему сомнительной.

Потребовалось несколько лет, чтобы рана в душе затянулась, и Степу посетили новые идеи относительно цифр и чисел.

Семерка была всеобщей избранницей. К ней обращались все – британские суперагенты, сказочные герои, города, стоящие на семи холмах, и даже ангельские иерархии, имевшие привязанность к седьмому небу. Семерка была избалованной и дорогой куртизанкой, и неудивительно, что скромные Степины ухаживания оставались без ответа. Но она была не единственной цифрой на свете.

Однако Степа, наученный печальным опытом, не спешил выбрать какую-то другую. Он догадывался, что, к какой цифре он ни повернись, в мире найдется много людей, сделавших тот же выбор. А чем больше у него будет конкурентов, тем меньше шанс, что выбранная цифра откликнется на его волхования или хотя бы догадается о его существовании. С другой стороны, логика подсказывала, что двузначные и трехзначные числа не так избалованы вниманием.

Степа интуитивно чувствовал, что цифры от единицы до девятки были могущественнее двузначных чисел, а двузначные – сильнее трехзначных, и так далее. Но ему запали в душу слова Цезаря, услышанные на уроке истории, – «лучше быть первым в галльской деревушке, чем последним в Риме» (учительница оговорилась, сказав «лучше быть первым в Риме, чем последним в галльской деревушке», но Степа понял, что это ошибка, потому что для Цезаря это звучало бы слишком самодовольно). И он принялся подбирать галльскую деревушку поспокойнее.

Полный гид по книгам Виктора Пелевина: от едкой сатиры до лирических романов

Почему стоит прочесть Пелевина

Первые книги о советских буднях

Книги для начинающих

Сатира и злободневность

Для тех, кто устал от сатиры

Возвращение к старому стилю

В честь выхода новой книги «Тайные виды на гору Фудзи» Лайфхакер вспоминает все произведения мастера.

Почему стоит прочесть Пелевина

Виктор Пелевин уже много лет считается одним из самых любимых российскими интеллектуалами писателей. Если учесть почти тридцатилетнюю карьеру, то на его счету не так уж и много работ. Он обычно не спешит с изданием своих произведений, разве что в последнее время выдаёт по книге в год.

В основе его творчества лежит сочетание философии буддизма, социальной сатиры и яркого описания жизни самых обычных людей. За редким исключением, его произведения не связаны друг с другом, в них можно увидеть лишь небольшие взаимные отсылки.

Но даже при общей теме каждая книга Пелевина уникальна, а форма и подача сильно различаются. Поэтому прежде, чем взяться за чтение, лучше ознакомиться с нашим гидом по творчеству писателя.

Первые книги о советских буднях

В начале девяностых первые книги Виктора Пелевина покорили зрителей откровенной сатирой на тему развалившегося Советского Союза.

Омон Ра

Советский школьник Омон Кривомазов попадает в программу подготовки первой экспедиции на Луну. Вот только выясняется, что в советских ракетах нет никакой автоматики, все ступени отщёлкиваются вручную сидящими в них людьми, которые при этом погибают. Но страна готова пойти на такие жертвы ради того, чтобы опередить весь мир.

Пелевин открыто иронизирует над многими социальными проблемами. Под удар попадает ярый патриотизм: курсантам в лётном училище имени Маресьева отрезают ноги, а в пехотном училище имени Александра Матросова выпускников обстреливают из пулемёта, чтобы все доказывали верность родине. И одновременно автор смеётся над теориями заговоров: вдруг и правда всеми автоматическими ракетами управляют люди. А может, и самих полётов на Луну не было вовсе.

Жизнь насекомых

На первый взгляд, это история будничной жизни обычных людей начала девяностых. Но каждый герой похож на какое-нибудь насекомое. Отец может научить сына только катить перед собой огромный шар, будто это единственная цель его жизни; легкомысленных мотыльков всё время тянет к огню; иностранный москит прилетает в нашу страну попробовать местной крови, но чуть не травится, укусив алкоголика.

В произведениях Пелевина, особенно в раннем творчестве, персонажи часто не те, кем кажутся поначалу. Люди могут оказаться курицами или героями игр. Но насекомые — одна из самых ярких его аллегорий. Ведь монотонная повседневность человека так похожа на их однообразное существование.

Концентрированная философия

Если хочется сразу понять основные идеи автора, не читая всех произведений, то лучше всего начать с этих книг.

Чапаев и Пустота

Молодой поэт-декадент Пётр Пустота отправляется вместе с Василием Чапаевым на фронт. Но по ночам ему снится, что он — пациент психиатрической лечебницы в России конца девяностых. А пациенту психиатрической лечебницы снится, что он — поэт-декадент в дивизии Чапаева.

Эту книгу нередко называют главной работой Пелевина. В ней он сформулировал все свои главные идеи, хотя большая часть из них (как и сама фабула книги) — переосмысление философии буддизма. Но и это ещё не всё. Если сначала прочитать «Чапаева и Пустоту», то во всех остальных произведениях Пелевина будут видеться отсылки к этой книге.

Шлем ужаса. Креатифф о Тесее и Минотавре

Все герои этой книги просыпаются в одинаковых комнатах, где, помимо простейшей мебели, есть только клавиатура и экран. И общаться друг с другом они могут только в чате. У каждого за дверью странный лабиринт, но никто из героев не может вспомнить, как он попал сюда. Или же они только так говорят, ведь собеседники не могут проверить правдивость слов друг друга — они видят только буквы на экране.

О «Шлеме ужаса» можно сказать, что это концентрированный Пелевин. Если вы хотите вкратце ознакомиться с основными темами его книг или освежить воспоминания о философии автора — лучше всего взяться за это произведение, тем более что оно написано в форме интернет-чата.

Книги для начинающих

Если кажется, что предыдущие книги слишком сложны для первого знакомства, есть несколько вариантов, с которых начать проще всего. Это вовсе не значит, что их будет неинтересно читать тем, кто уже хорошо знаком с творчеством автора. Но многие мысли в них поданы довольно простым языком и разъясняются более подробно.

Священная книга оборотня

Книга рассказывает историю любви древней лисы-оборотня по имени А Хули (имя одновременно обыгрывает перевод китайского «лисичка» и русского ругательства) и волка-оборотня Александра Серого. По древнему обычаю всех лис она должна зарабатывать на жизнь только проституцией, а он — высокопоставленный чиновник ФСБ.

Эту книгу иногда называют «„Чапаев и пустота“ для молодёжи». Действительно, несмотря на различия в сюжете, идеология в этих произведениях примерно одна, и даже пятая лапа пса, которая приводит к исчезновению всего, на что он наступит, — явный аналог глиняного пулемёта Чапаева.

Интересно, что предысторию Александра можно узнать из старого рассказа Пелевина «Проблема Верволка в средней полосе». Также любопытно, что к роману был выпущен официальный саундтрек из песен, упомянутых в произведении. Диск продавался вместе с книгой.

Empire V

Самого обыкновенного молодого человека Романа внезапно обращают в вампира. Вот только в жизни они сильно отличаются от тех, что показывают в кино. Теперь героя зовут Рама, и он должен изучать главные вампирские науки: гламур и дискурс. Вампиры издревле управляют людьми, используя их одновременно для питания и служения. Хотя на самом деле сосут вампиры не кровь, а баблос.

Пелевин не оставляет без внимания ни одну актуальную тему, и в этом романе он обратился к миру гламура и денег. Хоть и метафорически, через тему вампиров, он разбирается в жизни завсегдатаев элитных тусовок, которые считают весь мир своей прислугой.

Этот роман тоже отлично годится для первого знакомства с автором. Он, возможно, немного проще, чем некоторые другие произведения, но зато здесь много действия. А тем, кому понравилась тема вампиров, можно сразу приняться за продолжение — «Бэтман Аполло». Как самостоятельная книга оно слабовато, но как финал истории Рамы — вполне ничего.

Сатира и злободневность

Далеко не всегда Пелевин обращается к вечному. Многие его книги поднимают самые острые темы.

Generation «П»

Вавилен Татарский — типичный интеллигентный представитель поколения семидесятых. В перестроечные времена он открывает в себе новый талант — сочинять рекламные слоганы для любого продукта. Он идёт работать копирайтером, затем становится криэйтором. А потом узнаёт шокирующую правду о телевидении и политике.

«Generation „П“» — первая книга в новом стиле Пелевина. Его философский взгляд под влиянием перемен в стране стал жёстче, саркастичнее и злободневнее. Но несмотря на то, что с момента выхода книги прошло уже почти 20 лет, идеи Пелевина не устарели. Этот роман до сих пор советуют для прочтения многим менеджерам по рекламе. Ведь не зря шуточная реклама Sprite из книги превратилась во вполне реальный слоган кваса «Никола».

ДПП (NN)

Книга состоит из нескольких произведений, но основной объём в ней занимает роман «Числа», все остальные рассказы и повести можно считать дополнениями к нему. В романе речь идёт о банкире по имени Стёпа. С детства он поклоняется магии чисел и выбрал своим покровителем число 34. Но со временем герой понимает, что ему противостоит сильное несчастливое число 43.

Эта книга своей атмосферой прямо продолжает идеи «Generation „П“», только здесь Пелевин решил прихватить ещё и шоу-бизнес, ислам и даже покемонов — с ними себя ассоциируют главный герой и его возлюбленная. «Числа» называют самым мрачным произведением писателя. Здесь видна открытая неприязнь ко многим явлениям, происходившим в России в начале двухтысячных. Но тем, кому понравился предыдущий роман, наверняка придётся по душе и этот.

S.N.U.F.F.

Действие происходит в антиутопическом мире будущего, где люди обитают на огромном летающем шаре Бизантиум, а на Земле остались менее развитые орки. Главный герой Дамилола Карпов работает оператором беспилотной летающей камеры, которая одновременно может становиться и смертоносным оружием. Его работа — снимать видео о жизни орков. А когда жителям Бизантиума понадобилась порция интересных новостей, они устроили войну в стране орков — Уркаине.

Одна из самых саркастичных и едких книг Пелевина. А сейчас она воспринимается ещё актуальнее, ведь автор ещё в 2011 году предсказал украинский кризис, даже не сильно изменив название государства. Но S.N.U.F.F. привлекает не только политической сатирой. Помимо этого, здесь присутствует ещё и очень интересный взгляд на отношения мужчин и женщин. Ведь спутница главного героя — продвинутая секс-кукла, у которой «сучество» выведено на максимум.

Любовь к трём цукербринам

Эта книга состоит из нескольких связанных друг с другом частей. Во вступлении рассказывается о высшем существе — Киклопе, который спасает наш мир, отслеживая вероятности развития всех событий по принципу эффекта бабочки. Помешать ему пытаются птицы, которые бросают в него людей на манер игры Angry Birds. А основная часть посвящена миру будущего, где люди проводят всё время в виртуальной реальности.

Роман выглядит своеобразным ответом «Матрице». Пелевин показывает, что для человечества не потребуется создавать никаких сложных иллюзий, ведь люди сами с удовольствием сбегают из реального мира в интернет.

У «Любви к трём цукербринам» есть один важный недостаток — длинное медленное вступление. Философия Киклопа очень интересна, но тем, кто рассчитывал на что-то более лёгкое и злободневное, придётся немного потерпеть. Зато второй сюжет уже порадует отсылками к поп-культуре и обращением к проблеме интернет-зависимости.

iPhuck 10

Рассказ ведётся от лица полицейско-литературного алгоритма, называющего себя Порфирий Петрович. Эта программа расследует преступления и тут же пишет о них детективные романы. Однажды алгоритм берёт в аренду искусствовед и куратор Маруха Чо, которая хочет использовать детективные навыки Порфирия, чтобы добыть информацию о крупнейших сделках «эпохи гипса» — начала XXI века.

Словно в ответ на претензии некоторых критиков, которые стали обвинять Пелевина в самоповторах, он выпустил книгу от лица программы. При этом автор не забыл в одной из глав очень едко пройтись по всем подобным отзывам, заранее предсказав реакцию на iPhuck 10.

Эта книга сложнее, чем многие другие произведения писателя. Действие здесь развивается очень медленно, а значительная часть юмора построена на самоиронии. Сам сюжет играет вторичную роль. Настоящих поклонников Пелевина порадуют размышления о субъективной ценности творчества (в будущем произведение искусства может состоять из одного названия), а также попытка разобраться в одной из самых актуальных тем современной литературы — самосознании искусственного интеллекта.

Для тех, кто устал от сатиры

Смотритель

Что, если император Павел I не был убит заговорщиками, а успел перенестись в иной мир, созданный Францем Антоном Месмером? В Идиллиуме он стал первым Смотрителем, охраняющим свой мир. С тех пор сменилось немало Смотрителей, и вот главный герой книги должен занять этот почётный пост, но ему предстоит узнать очень многое о самой сущности жизни, усомниться в собственной реальности и найти любовь.

Перед чтением этой книги стоит знать: «Смотритель» — двухтомник, состоящий из книг «Орден жёлтого флага» и «Железная бездна», их нужно читать подряд. Но главное — это самое лирическое и спокойное произведение Пелевина. Многие критики, удивившись отсутствию социальных тем и сарказма, начали говорить, что этот роман совершенно пустой. Но на самом деле здесь Пелевин впервые открыто стал говорить о поисках вечной любви. А если вдуматься, то эта тема проскальзывала у него и раньше, но в S.N.U.F.F. или «Любви к трём цукербринам» была прикрыта иронией.

Короткие истории

Помимо романов, Виктор Пелевин иногда пишет повести и рассказы, объединяя их в небольшие сборники. Часто они связаны между собой, но читать их можно в любом порядке.

Жёлтая стрела

В этой книге собраны повести «Жёлтая стрела», «Принц Госплана» и «Затворник и Шестипалый». Они объединены общей темой — попытками вырваться из обыденной жизни и как-то измениться. В первом произведении все люди показаны пассажирами поезда, во втором — персонажами компьютерных игр, а в третьем — курицами на птицефабрике имени Луначарского.

Кроме того, в книге есть целая коллекция рассказов, часть из которых выходила раньше под общим названием «Синий фонарь». Многие любят именно короткие произведения Пелевина. Они не погружают читателя в слишком сложные миры, но всегда воспринимаются ярко и неожиданно.

Если быть более точным, то эта книга называется «ППППП», а если ещё более точным, то «Прощальные песни политических пигмеев Пиндостана». Пять небольших рассказов на совершенно разные темы. Проститутку нанимают работать поющей кариатидой в борделе для олигархов, группа друзей слушает историю из египетской мифологии, чиновник делает «лежачих полицейских» из праха своих коллег, учёные выясняют, что деньги притягивают деньги, а юный ассасин понимает, что обещанный рай — обман. Всё это коротко, жёстко и очень остроумно.

Ананасная вода для прекрасной дамы

Книга состоит из двух повестей и трёх рассказов, которые многие на момент выхода назвали возвращением Пелевина к своему старому стилю. Первое произведение «Операция Burning Bush» рассказывает о том, как Семён Левитан, обладающий глубоким проникновенным голосом, с помощью секретных технологий начинает общаться с Джорджем Бушем — младшим, убеждая того, что он — глас божий.

Вторую повесть «Зенитные кодексы Аль-Эфесби» можно считать предвестницей романа S.N.U.F.F., ведь здесь описывается, как бывший сотрудник ФСБ умудрялся ломать искусственный интеллект боевых дронов с помощью лозунгов, написанных на песке. Именно эти дроны потом стали прообразами летающих видеокамер.

Рассказы в этом сборнике лишь дополняют основные истории, но их будет очень приятно почитать, если не хватило самих повестей.

Возвращение к старому стилю

Хотя с момента выхода «Generation „П“» стиль Пелевина и изменился, не только «Ананасную воду» считают написанной в стиле классических произведений автора. Он периодически выпускает романы, которые напоминают его первые известные книги.

Граф T. (аллюзия на Льва Толстого) отправляется в путешествие в Оптину Пустынь, хоть и сам точно не помнит зачем. В пути ему предстоит встретиться не только с людьми, которые пытаются помешать ему достичь своей цели, но и самими создателями — авторами книги про графа Т. Параллельно можно узнать о судьбе Фёдора Михайловича Достоевского — персонажа компьютерной игры, где надо убивать зомби.

Двойственная натура основных героев, множественные религиозные отсылки и неоднократные пересечения с «Чапаевым и Пустотой» создают ощущение, что Пелевин говорит о том, о чём хотел сказать ещё в девяностых, но тогда не успел.

Лампа Мафусаила, или Крайняя битва чекистов с масонами

Три поколения дворянской семьи Можайских исправно служат отечеству в XIX, XX и XXI веках. Первая часть может показаться слишком затянутой и даже занудной: здесь очень много финансовой аналитики. А вот дальше Пелевин возвращается к своему излюбленному безумию и раздолью с перемещениями во времени, пришельцами-бородачами и рептилоидами, а также зонами, где газеты издаются в виде татуировок. А в финале он даже сможет объяснить, почему первая часть была такой скучной.

Новинка-2018

27 сентября выходит в продажу новый роман Виктора Пелевина.

Тайные виды на гору Фудзи

В новой книге Пелевин обещает рассказать о трудностях стартапов в российских реалиях, мучительно трудном возвращении российских олигархов домой и об истории настоящего женского успеха. Судя по аннотации, автор снова берётся за самые актуальные и обсуждаемые темы последнего времени: от медитации до феминизма.

МОЕ КРАТКОЕ МНЕНИЕ О СМЫСЛЕ И СОДЕРЖАНИИ ПЕЛЕВИНСКИХ РОМАНОВ

Чапаев и Пустота

Наш мир устроен сложнее, чем некоторым представляется. Вполне может один человек жить в двух разных эпохах. Это фантастический элемент романа. И не единственный элемент.
Роман «Чапаев и Пустота» про сложные духовные переживания незаурядного молодого человека, попавшего в весьма непростые жизненные обстоятельства, как в одном мире, так и в другом.
В современном мире (90-е годы 20 века) у героя нет поддержки, Учителя. Зато он есть у него в 1918 году. Это Василий Иванович Чапаев ― вполне фантастический персонаж вместе с Анкой, его племянницей, и Котовским, его учеником, а по жизни соратником.
Василий Иванович ― весьма незаурядный маг, а человек, вероятно, только с виду. В романе «Смотритель» объясняется, что он солик Чапао. То есть, человек, силой своего духа и воображения могущий создать собственный мир, в котором может действовать наравне с созданными им людьми. Вполне возможно, что мы все в таком мире и живем. Созданные таким образом миры бывают, как удачные, так и крайне неудачные. У нас, видимо, где-то, средний.
В обучении Петра Пустоты В.И. Чапаев преуспевает. Петр становится пробужденным не только в 1918 году, но и в первой половине девяностых.
Петр Пустота ― незаурядный человек в обоих мирах. В начале XX века он известный поэт. В 90-х, в своем личном деле в психушке он читает о себе описание, которое для всех является описанием психически не вполне здорового человека, а читателю показывает явные имеющиеся у Петра необычность и талант.
Судьба Петра по роману прекрасна. В 1918 году он ныряет в УРАЛ (читавшие роман знают, что это не тот Урал), после того как от мира остался только небольшой участок суши.
В 90-е годы Петр совершает магически-символический акт, стреляя в люстру из стреляющей авторучки, после чего воссоединяется с Чапаевым, и на его комфортабельном броневике уезжает в свою обожаемую Внутреннюю Монголию.
Смысл: духовное развитие ученика, понимание им тонких эзотерических истин, достигнутых под чутким руководством опытного Учителя.

В сущности, очень несложный роман, но весьма увлекательный. Молодой человек внезапно обнаруживает, что он избранный, а потому погружается в совершенно фантастический мир крутых вампиров, существующий незаметно в том мире, который он знал, и, фактически, управляющий миром обычным.
Обучение, новые знакомства, любовь, нешуточная угроза жизни, счастливое избавление от почти верной смерти, шок от смерти любимой, которая стала Великой мышью.
Рама II, так зовут новым именем молодого человека, не совсем прост. Он пытается понять, как устроен тот мир, в котором он оказался. Он не рвется злоупотреблять волшебными возможностями, которые дает ему его новое положение. Вот, собственно, и все.
Не очень удивительно поэтому, что Александр Гинзбург выбрал именно этот фильм для экранизации. Один экшн (Одно действие), мозги отдыхают.

Роман в полном смысле гениальный. Литературно тоже, несмотря на довольно простой сюжет. Множество прекрасных, гениальных описаний и сюжетных поворотов.
Главным в нем я вижу ту мысль, которую Пелевин постоянно в разных видах повторяет, но не педалирует. Мысль о том, что все происходящее в романе, собственно, является посмертным бредом призрака убиенного царя Павла I. Идея, по некотором размышлении, представляется весьма правдоподобной. В особенности этому способствует множество крайне странных до нелепости событий, которые персонажами романа воспринимаются, как, фактически, заурядные.
Из текста романа можно понять, что Павел I был очень умный, даже гениальный человек. Поэтому можно не удивляться, что бред Павла настолько сложен, изобилует столькими запутаннейшими обстоятельствами и даже изощренными философскими рассуждениями.
В то же время, главному герою Алексису Второму нет никакой необходимости принимать эту не очень-то лестную и приятную для него версию его загробной жизни. В сущности, он с некоторых пор просветленный человек, а потому понимает, что никакие версии жизни особой роли не играют. Надо просто жить и переживать. Жить, как живется, и переживать то, что переживается.

Отзыв: Книга “Числа” – Виктор Пелевин – Злой роман о страшном времени

На мой взгляд в нашей стране в конце 20 века, в которое господствовал пост-модернизм, границы между так называемой “высокой” литературой и литературой массовой приобрели нечеткие границы, благодаря появлению новых писателей, которые и заняли те незанятые места, которые находились где-то в промежутке. К таким писателям многие критики относят и мною уважаемого талантливого и неординарного Виктора Пелевина. Вообще отношение у литературоведов к Виктору различное : кто-то крайне негативно относится к его творчеству, а кто-то делает вид, что такого писателя вовсе не существует.

А самая большая странность заключается в том, что Пелевина ругают многие, читают многие, а вот понимают единицы. Пелевинский читатель либо человек мыслящий, либо дурак, который ведется на моду и на то, что на его страницах можно неоднократно наткнуться на слово “. опа “.

Об этом авторе я впервые услышала в пору своего студенчества от товарища, парня с бунтарским характером и нестандартным видением жизни, проще- от неформала. С горящими глазами он тыкал мне в нос книгу “Священная книга оборотня” и спрашивал :”Читала? Читала Пелевина? Прочитай обязательно, это бомба!” Рецензия, скажем так, исчерпывающая, поэтому в книжный магазин я не поспешила, но запомнить – запомнила. Через какое-то время людей, которые стали спрашивать мое мнение относительно В. Пелевина, стало больше. Время пришло, думаю. Пора вливаться.
И влилась. Но “Священная книга оборотня” так не стала моим любимым романом у Пелевина, впрочем, как и произведение “Числа”, о котором далее и пойдет речь.

Главный герой романа с детства одержим числами. Он ищет их покровительства, и после некоторых метаний, выбирает в качестве союзников в борьбе за место под солнцем две цифры : 3 и 4. Перед сном он считал до 134, прежде чем ответить грубостью на грубость Степа выжидал не 10 секунд, а все 34, и в название “Три танкиста и собака” ему чудились счастливые заветные цифры.

Степа следовал за иррациональным, он отличал себя от других людей ( дикарей), которые строили свою жизнь, руководствуясь указаниями разума. На стороне Михайлова была магия чисел, а она куда круче силы интеллекта.

И если число 34 Степа сознательно призывал к содействию, мечтая заключить с ним”священный” пакт, то цифра 43 ворвалась в жизнь банкира совершенно неожиданно, без спроса, и сразу начала совать палки в колеса. Четверка следующая за тройкой не сулила главному герою ничего кроме неприятностей и бед .
Однажды летом Степан, которому на тот момент исполнилось 34 года, решает спросить у прорицательницы Бинги, чего ему ожидать в будущем. Гадалка предрекает ему бой с человеком, который будет носить на себе отметку “лунного числа”.

Пелевин пишет метко и всегда на злобу дня. Удивительным образом Виктор способен органично соединять в своих романах критику современного ( и не очень) общества с мистической потусторонностью. Каждую новую книгу писателя ждут как откровение. “ДПП(нн) ” раскрывает тему становления “новой россии” и суть и механизмы рождения и развития российского капитализма.

Основная тема многих произведений Виктора – анализ и критика (чаще откровенное высмеивание) проблем политической жизни нашей страны.

В центре повествования практически всегда стоит фигура главного героя, выполняющая роль связующего звена между сюжетными линиями, коих в пелевинских романах бывает много. Как правило, герой выступает в роли ученика. В “Чапаев и Пустота” – это поэт Петр, в “Числах” – банкир Степан.

Другим значимым лицом в произведениях Пелевина является учитель, наставник. И если в “Чапаев и Пустота” красный комиссар постоянно ведет философские разговоры с Петром, и его наставничество явное, то в “Числах” как такового непосредственного обучения не будет.

Третьим важным персонажем становится герой, роль которого – быть одновременно соперником и партнером главного персонажа. В “Generetion П” это Малюта, в “Священной книге оборотня” – волк Саша, а в данном романе антагонистом будет выступать Жора с говорящей фамилией – Сракандаев.

Любители пелевинской прозы знают, что сюжет его романов практически всегда описывает путь и становление главного персонажа. Причем этот путь может приводить “к свету”, а может толкать в бездну, приобщая героя ко злу, делая его сосредоточением всего низменного и пошлого. “Первый учитель. Всем худшим в душе обязан ему”- заметит Малюта о своем наставнике Татарском.
Путь духовного падения пройдет и Степа Михайлов, вступив в связь с мистическим зверем. И в этой “связи” многие критики увидят высмеивание отношений запада и востока, я же склоняюсь к тому, что здесь Пелевин говорит о власти и народе.

Важным моментом в романе является иллюзорность человеческого восприятия действительности и мистических знаков, ему явленных. Так в ближе к концу романа Степа поймет, что ни число 34, ни какое-либо другое, не содержат в себе ничего обнадеживающего или напротив внушающего страх.
Как обычно, так или иначе обозначается идея о том, что телевидение в целом, и реклама в частности сродни шприцу с наркотиком, на который подсадили российское общество.

Для пелевинской прозы характерна идея трагичности и убогости существования. В “Числах” герой говорит, что человеческое существование подобно самогипнозу, пустотой начинается, пустотой же и оканчивается.

Обычным для романов Пелевина является употребление матерных слов и выражений, которые вплетаются в нить повествования, обыгрываются и им нередко дается какое-то философское толкование. В “Числах” нецензурная лексика разбросана по страницам в достаточном объеме.

Роман “Числа” невероятно открытый, резкий, злой и брутальный. Он показывает всю низость, пошлость и вульгарность времени, о котором многие хотели бы забыть. В романе, как и на протяжении 90-х, переплетается многое : американское и русское, простое и сложное, доброе и злое.

Разбор романа В.О. Пелевина «Чапаев и Пустота»

Пообщавшись с одним умным человеком на тему своего прошлого поста о книге «Числа», я понял, насколько не оттуда зашёл на тему. Дело в том, что все или почти все воспринимают мир с материалистической позиции (в том числе и верующие в бога, этот парадокс будет раскрыт позже), а Пелевин… Ну тут сложнее.

До начала писательской карьеры Пелевин работал в разных журналах эзотерического направления, где нахватался идей, не характерных для советского человека, что и показал общественности в конце СССР, когда каждый считал своим долгом рассказать об ужасах коммунизма. Речь идёт о книжке «Омон Ра», где автор рассуждает на тему подвига, и следует модным тенденциям, рассказывая, как злые коммунисты обманывают молодых мужчин. Однако основной мотив его творчества в весьма завуалированном виде присутствует уже тут: главное, что есть в жизни каждого человека это образы, наполняющие его сознание.

Конечно же все увидели в книге «Омон Ра» только злых коммунистов, которые куда менее злые чем у некоторых писателей реалистического жанра. Как вообще Пелевин смог продолжить после этого карьеру писателя для меня загадка, ведь в следующей книге «Жизнь насекомых» про коммунистов в частности и власть в целом нет ничего. А ведь все ждали вторую серию разоблачений режима! Лично мне эта книга не зашла, хотя начало прописано очень красиво. Так или иначе, мало кто вспоминает эту книгу. Можно утверждать, что читательский интерес обошёл её стороной.

Для следующего романа автор решает вернуть в сюжет злых коммунистов, Солжениценского подвида. Речь идёт не о Чапаеве, который тут будда (если кто не знал будда это титул, и его носителей в истории известно сильно больше одного Гаутамы), а обо всех остальных революционерах, которые, по-видимому, символизируют демонов из древнеиндийского эпоса. Вообще весь роман использует некоторые приёмы индийской культуры, например индусы (во всяком случае древние) считают, что смыслов у текста должно быть как минимум 2, а лучше 3. И на символы тоже скупиться не стоит.

В итоге получается постмодернистское переосмысление некоторых идей религиозных течений индии, в частности буддизма и кришнаизма. Так же книга продвигает идеи философии субъективно – идеалистского направления. Как позже скажет Пелевин в “SNUFF” – философы именно потому пишут заумно и по-французски, чтобы никто ничего не понял. Сам он постарался разъяснить на доступном языке их идеи, но вряд ли в этом преуспел. Да и в формате художественного текста это вряд ли возможно. Попробуем в формате наукоподобной статьи. Получится тоже плохо, но…

Для начала введём некоторые определения.

Материализм – материя первопричина всего, сознание – следствие материи, её особое свойство.

Субъективный идеализм – сознание первопричина всего, вне сознания мира нет.

С первых строк автор определяет рассказчика как материалиста.

Тверской бульвар был почти таким же, как и два года назад, когда я последний раз его видел — опять был февраль, сугробы и мгла, странным образом проникавшая даже в дневной свет.

«Мгла» здесь нечто нематериальное, настроение персонажа, а свет – материален. Персонаж не способен осознать, как возможно такое переплетение, поэтому описывает его словом «странное».

На скамейках сидели те же неподвижные старухи; вверху, над черной сеткой ветвей, серело то же небо, похожее на ветхий, до земли провисший под тяжестью спящего Бога матрац.

Была, впрочем, и разница. Этой зимой по аллеям мела какая-то совершенно степная метель, и попадись мне навстречу пара волков, я совершенно не удивился бы. Бронзовый Пушкин казался чуть печальней, чем обычно — оттого, наверно, что на груди у него висел красный фартук с надписью: «Да здравствует первая годовщина Революции». Но никакого желания иронизировать по поводу того, что здравствовать предлагалось годовщине, а революция была написана через «ять», у меня не было —

Материалист может понять метафору «здоровье революции», но не «здоровье годовщины». Чтобы ему стало понятно лозунг следует расписать: «Да здравствует образ нашей революции, существующий уже год!». Автор, однако, написал это в расчёте на инстинктивное понимание лозунга, которое однозначно трактует слова «да здравствует» как «слава», с последующим выходом в шутку, которую нужно пояснять. Дело в том, что годовщину революции отмечают коммунисты, самые ярые фанатики материализма, а лозунг не соответствует материалистическим правилам. Для закрепления смысла «они нарушают свои же правила» следует приписочка про «ять».

— за последнее время я имел много возможностей разглядеть демонический лик, который прятался за всеми этими короткими нелепицами на красном.

Демонический лик здесь тоже вполне материален, но на это указывают более поздние события. Позже мы выясним что рассказчик, Пётр Пустота, был вынужден бежать из своего дома в Петербурге после визита чекистов. Раз уж мы ввели в повествование фамилию главного героя, следует пояснить, что роман называется «Чапаев и Пустота», т.е. фамилии двух основных персонажей. Однако двусмысленность присутствует и здесь, название вполне можно воспринимать как «Чапаев и пустота», т.е. будда и буддистское понятие «пустота».

Вчера в привокзальном клозете я нацепил было на грудь красный бант, но снял его сразу же после того, как увидел свое отражение в треснутом зеркале; с бантом я выглядел не только глупо, но и вдвойне подозрительно.
Впрочем, возможно, что никто на самом деле не задерживал на мне взгляда дольше, чем на других, а виной всему были взвинченные нервы и ожидание ареста.

Я не испытывал страха смерти. Быть может, думал я, она уже произошла, и этот ледяной бульвар, по которому я иду, — не что иное, как преддверие мира теней. Мне, кстати, давно уже приходило в голову, что русским душам суждено пересекать Стикс, когда тот замерзает, и монету получает не паромщик, а некто в сером, дающий напрокат пару коньков (разумеется, та же духовная сущность).

Мир – есть. А вот насколько он настоящий? И на сколько ему нужно быть настоящим? Существует ли прокат коньков на зимнем Стиксе? А почему нет? Герой фантазирует на тему того, каким был бы мир если бы его полностью определяло сознание.

Далее следует значительный кусок текста, который я не буду разбирать подробно, замечу только, что творчество поэта Петра Пустоты (а он именно поэт) настолько выбивается из канонов материализма, что за ним пришли чекисты, и объяснили, что, не смотря на отсутствие какой-либо политики в стихах, в советской стране такое писать нельзя.

Я вдруг остро ощутил свое одиночество и беззащитность в этом мерзлом мире, жители которого норовят отправить меня на Гороховую или смутить мою душу чарами темных слов. Завтра утром, подумал я, надо будет пустить себе пулю в лоб

Перед тем как повествование перейдёт в другую фазу герой понимает, что он один против целого мира, и даже не совсем один: он предал сам себя, он помог ненавистным коммунистам нагнуть себе подобных – людей искусства. Отчаяние достигает таких глубин что он не хочет больше жить.

Переход в будущее, точнее в 1996 год для героя оказывается абсолютно незаметным, и он до сих пор считает, что живёт в 1918. Здесь я хочу привести просто забавную цитату.

Вот только над головой господина в белом халате вместо портрета Государя (или хотя бы этого Карла, уже успевшего украсть кораллы у половины Европы) висело нечто настолько жуткое, что я закусил губу. [речь идёт о медицинском анатомическом плакате]

Портрет Государя, с большой буквы, это конечно про Николая 2. К тому моменту (1996) его признали святым только в РПЦЗ (русские православные за границей), но в целом уже был очевиден курс на реабилитацию образа царя. Напомню, что абсолютная монархия подразумевает абсолютную ответственность за происходящее в стране, следовательно, если государство уничтожит враг, виноват в этом будет в первую очередь монарх. Но спорить с политически мотивированными бесполезно, логика им не нужна. Они всячески оправдывают Николая тряпичного, ведь он был против большевиков, против коммунистов!

Этот Карл, который украл кораллы у Европы – это Ленин, названый Карлом по созвучию с «карлик», рост Ленина был ниже среднего. Ну а кражи у Европы лишний раз подтверждают мои догадки, ведь Ленин украл у европейских инвесторов их предприятия на территории России, и их кредиты, выданные царскому правительству.

Вообще с этого момента Пелевина так понесло на тему символов, что, если останавливаться подробно хотя бы на половине, к теме сознания мы вернёмся через 20 листов а4.

Для связи частей статьи уточню, что Пётр живёт в двух фазах, в 1918 и 1996. В «современности» он – пациент психбольницы, где доктор объясняет ему свою авторскую методику лечения, которая выражается в том, что Петра положат в палату с тремя весьма колоритными психами, каждый из которых живёт в своём мире, а когда придёт время (сюжетная необходимость, если точнее) каждый из них расскажет свою историю под гипнозом, что должно привести к исцелению (доктор так считает, во всяком случае).

Первым через такую оригинальную терапию проходит мужчина по имени Мария. Просто Мария. Его история – сюрреалистический трип, переполненный символами, опять затрагивает так любимую автором (а скорее – его читателями) тему отношений России и Запада (США). В текущем контексте важна только одна фраза, которая показывает изменение отношения героя к жизни.

— Даже не знаю, — ответил я. — Это, конечно, не самое интересное видение в моей жизни. Но я… Как бы это сказать… Я нахожу занятной ту сновидческую легкость, с которой на несколько минут получил прописку в реальности этот бред.

Лёгкость, с которой бред подменил реальность. Выходит, что реальность – не абсолютная величина? Реальность, которая раньше казалась незыблемой, всего лишь сигнал от органов чувств, интерпретируемый мозгом, а затем сознанием. Единственное что делает «реальность» настоящей – привычка доверять глазам, привычка верить.

Выстраивается цепочка: кризис существования, пережитый в конце первой главы, оказывается кризисом веры. Если раньше у проблемы не могло быть решения кроме самоубийства, то теперь оно есть, просто не известно герою, и он сделает всё, чтобы его найти. Благо долго искать не приходится. В начале третьей главы появляется нюанс (я знаю правила) Учитель, будда, гуру и просто аналог Дона Хуана, Василий Иванович Чапаев.

На этом драматическом моменте я завершаю первую часть разбора творчества Пелевина, подписывайтесь чтобы не пропустить следующие!