Анализ произведения Демиан Гессе

«История юности, написанная Эмилем Синклером» вышла в свет в июне 1919 года тиражом в 3 300 экземпляров. Никакого другого имени на титульной странице не значилось, и понять этот подзаголовок предлагалось так, что Синклер и есть автор повести «Демиан». Многие так и поняли.
«Поразительно было, — вспоминал Гессе через много лет, — что именно самые искушенные литераторы, Томас Манн, Корроди и т. д. и т. д., не узнали меня за псевдонимом, а совсем наивные читатели, но читавшие сердцем, узнали меня с первой же страницы».
Насчет недогадливости «именно самых искушенных» Гессе, правда, немного преувеличил — как и в своем противопоставлении им «читающих сердцем». Прочитав поступившую к нему рукопись, редактор издательства «С. Фишер», поэт Оскар Лёрке, чья литературная искушенность несомненна, отозвался о «Демиане» так: «Замечательная книга! У нее только один недостаток: очень уж она напоминает Гессе». А Томас Манн, хоть он сразу и не узнал Гессе за псевдонимом, и через тридцать лет говорил о «незабываемом, электризующем воздействии» «Демиана» после первой мировой войны, о том, что эта книга «таинственного Синклера до жути точно попала в нерв времени», и сопоставлял ее в этом смысле со «Страданиями молодого Вертера».
Псевдоним нужен был Гессе по разным причинам. В случае «Демиана» он не только давал автору отстраненность от материала, внутреннюю свободу, не только сыграл ту расковывающую перо роль, которая сходна с ролью третьего лица в автобиографическом повествовании, но и выполнил одну чисто практическую задачу. Во время первой мировой войны Гессе, которого не взяли в германскую армию из-за плохого зрения, работал, живя в Швейцарии, в организации, оказывавшей помощь немецким военнопленным, и германское консульство в Берне потребовало, чтобы он воздерживался от каких-либо печатных выступлений на актуальные политические темы. Псевдоним имел, таким образом, еще и, как теперь говорят, «протокольное» назначение. Надо также заметить, что псевдоним «Синклер», совпадавший с именем друга и покровителя поэта Фридриха Гёльдерлина (1770—1843), не мог не вызвать, во всяком случае у читателей «искушенных», соответствующих ассоциаций. В этом имени слышался намек на связь «Демиана» с гуманистическими традициями немецкой литературы.
Гессе — писатель вообще автобиографический. Даже когда действие его произведений происходит в далеком прошлом или в фантастическом будущем, в экзотических или выдуманных местах земли, он пишет о том, что пережил, продумал, прочувствовал сам. «Демиан» автобиографичен в особенно большой мере. Родной город Синклера, берег реки, опоры моста, рыночная площадь, отцовский дом героя, любящая мать, сестры, неприятности в учебных заведениях, несогласие с отцом — все это, можно сказать, списано с натуры, во всем этом узнаются швабский городок Кальв, река Нагольд, кальвская Марктплац, кальвская гимназия, а в бореньях Синклера — «страдания молодого Гессе», доведшие его до бегства из семинарии, попытки самоубийства и лечения в клинике нервных болезней.
Когда четырнадцатилетний Гессе в письме к отцу несколько преувеличенно изложил свои сомнения в авторстве Евангелия от Луки, отец назидательно ответил сыну, что сам он никогда подобных сомнений не испытывал. А когда в другом письме домой Гессе с живым интересом рассказал, как гимназисты гипнотизируют друг друга, отец снова ответил ему поучением: «Мне все эти темные вещи ужасны. Наше тело должно быть храмом святого духа, наша душа — орудием Бога».
Сопоставляя эти документально засвидетельствованные подробности биографии Гессе с идейно-сюжетными деталями «Демиана», легко предположить, что и другие, не имеющие такого документального «подтверждения» эпизоды, например, вложенный в уста второстепенного персонажа рассказ о муках полового созревания, столь же точно соответствуют пережитому и испытанному самим Гессе. Действительно, фигура Писториуса, например, его беседы — это довольно точный портрет психоаналитика доктора Ланга и довольно точная запись его бесед с автором-пациентом. И всякий, конечно, кто мало-мальски знаком с биографией Гессе, кто знает о тысячах его акварелей и рисунков, о его страсти к живописи и постоянной тесной дружбе с художниками, только узнавающе кивнет головой, читая о вещих рисунках Синклера.
Но самое «гессевское» в «Демиане» — это все-таки не материал, не «фактура», а тот общий смысл повести, который связывает ее с глубинным стержнем, с центральным, так сказать, нервным стволом всего творчества этого автора, тема, которой Гессе был верен всю жизнь, от начальной поры писательства до «Степного Волка» и «Игры в бисер». Пользуясь его собственной терминологией, тему эту можно определить как «путь внутрь», «путь к самому себе», «своеволие» (впрочем, последняя калька нехороша, немецкому Eigensinn в данном случае ближе русское слово «самобытность»).
Путь человека к самому себе, к независимости от расхожих мнений, к самостоятельности в мыслях и поступках начинается уже с раннего детства и с пустяков, а длится очень долго. Есть «детские» препятствия на этом пути, а есть и серьезные. Восьмилетний Эмиль Синклер, например, потерял свой «светлый мир», подчинившись тирании скверного мальчишки, от которой его довольно просто освободил Демиан. А двадцатилетний Гессе, к примеру, потерял «закон, который в себе», попав в идейный плен тюбингенского кружка друзей, и ему, Гессе, нужно было претерпеть тяжелую духовную ломку, чтобы вырваться оттуда и вспомнить об этом своем отходе от «себя» саркастическими стихами: «Нас считали декадентами и современными, / И мы с удовольствием в это верили. / А на самом деле мы были молодые господа / В высшей степени приличного поведения».
Выражаясь символическим языком «Демиана», птица выбирается из яйца очень долго и очень мучительно, а бывает, она так и не воспаряет к небу.
В письме от 2 февраля 1922 г. Гессе разъяснял «Демиана» так: «Эта книга делает акцент на индивидуализации, на становлении личности, без которого нет высшей жизни. Ипри этом процессе, где нужна лишь верность себе самому, существует, собственно, только один большой враг — условность, косность, мещанство. Лучше биться со всякими бесами «демонами, чем принять лживого бога условности».
Эта формула мысли, эта конструкция фразы — «лучше то-то, чем то-то» — была, видимо, вообще по душе Гессе, когда он, определяя самое важное для себя на новом витке жизни, вслушивался в свой внутренний голос. Во времена «Демиана» неприемлемое носило название «условность», «мещанство», «стадность» как антоним самобытности, достоинства индивидуума, личной добросовестности; в этом ряду в текстах Гессе появились слово «коллектив» и производные от него. В тридцатые—сороковые годы в гессевских текстах можно было найти словосочетание «оргии коллективизма». Что он понимал под ними, явствует из сочиненных в те годы однажды во время бессонницы строк: «Лучше фашистами быть убитым, / Чем фашистом быть. / Лучше коммунистами быть убитым, / Чем коммунистом быть». Самим внешним оформлением мысли (и здесь «лучше то-то, чем то-то») напоминают эти строки процитированное письмо о «Демиане». Но связь тут не только внешняя.
«Путь внутрь», «путь к самому себе» возможен лишь при постоянном сопротивлении самым распространенным, господствующим над массой идеям, лишь в постоянной борьбе «со всякими бесами и демонами». В том, кто идет этим путем, как мальчик Синклер, как юноша Синклер, пытливо и добросовестно, вырабатывается стойкий иммунитет к антигуманным и псевдогуманным поветриям.

«Демиан» – Герман Гессе

Рецензия на книгу «Демиан» – Герман Гессе, написанная в рамках конкурса «Книжная полка #1». Автор: Vida Vin.

«Демиан» – роман сюжет которого заставляет теряться в догадках до самого его конца.

«Жизнь каждого человека есть путь к самому себе, попытка пути, намек на тропу. Ни один человек никогда не был самим собой целиком и полностью; каждый, тем не менее, стремится к этому, один глухо, другой отчетливей, каждый как может…» — отрывок из предисловия романа говорит о том, что речь пойдёт о поисках себя, коими заинтересован каждый.

Мы оказываемся свидетелями жизни главного героя – Эмиля Синклера. Каждая глава имеет название, которое определяет события, происходящие в ней. В начале истории, мы наблюдаем, как маленький мальчик начинает понимать, что есть не только его мир – светлый и безопасный. В тот момент, когда он пытается стать своим в том, другом мире – тёмном и полном опасностей, он попадает в западню в лице Франца Кромера.

Казалось бы, его придуманная история для Франца довольно безобидна, пока тот не начинает шантажировать беднягу. Эмиль от стресса начинает заболевать и пытаться решить проблему. И в тот момент, когда, казалось бы, герой находится в безвыходной ситуации, он знакомится с ним – Демианом. Благодаря знакомству с Демианом, Синклер чудесным образом избавляется от гнёта Франца, что не может не радовать его.

Демина полон загадок, он завораживает. На уроке учитель рассказывал о «печати Каина», и именно об этом решил заговорить Демиан. Он переворачивает сознание Эмиля своим взглядом на историю о «печати Каина», что её можно интерпретировать иначе. С этого момента Эмиль начинает понимать, что на вещи можно смотреть под другим углом, а не так, как диктует общество.

Далее проходит несколько лет, где описывается, что Эмиль почти не соприкасался с Максом Демианом. Герой не проявлял особо желания в общении, так как Демина был полон тайн и загадок, а также он чувствовал себя перед ним в долгу из–за давней истории с Францем. Но также Эмиль считает, что у них есть связь с Максом. Именно эта связь послужила нитью для их дальнейшего общения. Они снова сошлись на религиозных занятиях. Вспоминая историю о «печати Каина», Эмиль понял, что всё обстоит не так и с этого момента библейское воспитание стало интересным для него. Он внимательно вслушивался в слова священника и думал о том, что в этих историях возможна критика. Начинается становление героя как личности, формирование его ценностей и целей.

Продвигаясь дальше, мы можем наблюдать, что герой совершает ошибки и учится на них, а Демиан становится ещё более мистической фигурой в его жизни. Эмилю начинают сниться загадочные сны. Также он достигает того возраста, когда юноши начинают интересоваться девушками. Герой создаёт культ Беатриче – он упоминает, что не читал Данте, но узнал это имя благодаря одной репродукции. Он пытается нарисовать портрет Беатриче, но после многих попыток у него не выходит. Портрет получается лишь тогда, когда он даёт волю фантазии, но на рисунке появляется то ли Макс Демиан, то ли Беатриче, порождённая его фантазией. Эмиль начинает снова поиски себя, а на портрете ему кажется, что изображён он сам.

Герой встречает разных людей, которые влияют на его жизнь, но Демиан остаётся доминирующей фигурой в его жизни.

В заключительных главах Эмиль встречает Беатриче. Ею оказывается мать Демиана – Ева. Когда он видит её, он говорит: «Мне кажется, я всю жизнь был в пути – и вот я пришёл домой». Ореолом таинственности автор окружает отношения этих троих – Евы, Макса и Эмиля. Читателя затягивает в водоворот событий, так как у них появляется кружок ищущих. Они причисляют себя к тем, кто отмечен «печатью».

Идиллию жизни героев нарушает война. Когда герой попадает на фронт, он получает множество ран. Словно в бреду, его везут в пункт помощи, а он ощущает, что какая-то неизведанная сила тянет его. Очнувшись, он видит Демиана, который говорит ему последние слова и передаёт поцелуй Евы. С утра Эмиль видит, что на соседнем тюфяке лежит незнакомый человек, а образ Демиана стал его.

На протяжении всего романа, я очень много размышляла. Да, «Демиан» стал для меня особенной книгой. Вместе с героем я смогла вспомнить, каково это – быть ребёнком и пытаться решить какую-то «взрослую» проблему. Макс стал и моим «особенным» другом, который появлялся, словно по волшебству, чтобы наставить его на путь истинный. Он был мудрым, взрослым, загадочным – не каждый ли мечтает о таком знакомом, который оказывает знаки внимания лишь ему, выделяя из толпы и заставляя чувствовать себя особенным?

Я прожила часть жизни Эмиля, я стала Эмилем.

Но я не смогла найти ответ на вопрос, который мучал меня: Макс Демиан – плод воображения Эмиля Синклера или же реальный персонаж, который появлялся каждый раз, когда главный герой оказывался на развилках двух дорог, которые именуются двумя мирами?

Мотив игры с демоном в романе г. Гессе «Демиан» Текст научной статьи по специальности « Языкознание и литературоведение»

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Малащенко В. В.

Исследуется значение мотива игры с демоном в романе «Дамиан». На основе анализа субъективного хронотопа героя устанавливается тождество бессознательного с демоном Э. Синклера, а мотив игры с демоном интерпретируется как поиск человеческой сущности героя.

Похожие темы научных работ по языкознанию и литературоведению , автор научной работы — Малащенко В. В.

Playing with the Devil in Hermann Hesse’s “Demian”

The article studies the meaning of ‘playing with demon’ motif. The analysis of the subjective character’s chronotope allows to establish the similarity of the character’s unconscious with Sincler’s demon. The motif of playing with demon is the character’s search for his Self.

Текст научной работы на тему «Мотив игры с демоном в романе г. Гессе «Демиан»»

МОТИВ ИГРЫ С ДЕМОНОМ В РОМАНЕ Г. ГЕССЕ «ДЕМИАН»

Исследуется значение мотива игры с демоном в романе «Дамиан». На основе анализа субъективного хронотопа героя устанавливается тождество бессознательного с демоном Э. Синклера, а мотив игры с демоном интерпретируется как поиск человеческой сущности героя.

The article studies the meaning of ‘playing with demon’ motif. The analysis of the subjective character’s chronotope allows to establish the similarity of the character’s unconscious with Sincler’s demon. The motif of playing with demon is the character’s search for his Self.

Ад — это мы сами.

Каждый человек безвозвратно потерян в самом себе.

Явной ошибкой была бы попытка понять смысл «Демиана», исходя только из непосредственного влияния на Гессе психоанализа в лице З. Фрейда, К. Г. Юнга. В статье 1918 года «Художник и психоанализ» Гессе говорит о влиянии на него аналитической психологии Юнга постфактум. После знакомства с работами Фрейда, Юнга и других Гессе пишет: «Я прочитал их и обнаружил, что в них подтверждаются в общем и целом почти все мои смутные представления, почерпнутые из сочинений других писателей или из собственных наблюдений. В них было выражено и сформулировано то, что уже частично было моим достоянием — как предчувствие, мимолетное озарение или неосознанное знание» [2, с. 63]. Писатель неоднократно прослеживал тесную связь между искусством и психоанализом, утверждая, что идеи и достижения последнего интересны и продуктивны, поскольку помогают глубже понять душевные процессы человека, проникнуть в сложную природу его инстинктов.

Р. Г. Каралашвили аргументировано утверждает, что в 1910 — 1920 годы писатель «постоянно подчеркивал огромное влияние, которое оказал на его мышление психоанализ» [3, с. 6].

В «Демиане» можно достаточно легко отыскать «следы» психоанализа, но роман ни в коем случае не был только «результатом встречи писателя с психоанализом» [1, с. 37]. «Демиан» стал отправной точкой в выработке и формировании писателем своей новой поэтики. Тихий

Вестник РГУ им. И. Канта. 2008. Вып. 8. Филологические науки. С. 81—85.

идиллик Гессе в 1910-е годы находился в сильнейшей депрессии, вызванной трагическими событиями собственной жизни (смерть отца, шизофрения жены, болезнь младшего сына). Он был потрясен Первой мировой войной, шокирован вселенским безумием и хаосом, отрицанием гуманистических идеалов, моральных принципов, свержением Бога и воцарением дьявола.

Преодолевая глубокую психологическую депрессию, с апреля 1916-го по октябрь 1917 года писатель проходит курс лечения, состоящий из психоаналитических сеансов, у ученика К. Г. Юнга доктора И. Б. Ланга в г. Зоннмате.

Роман «Демиан» был написан очень быстро, за осень 1917 года, и явился ответом на мучившие писателя вопросы. Позже Гессе сформулирует цель, которая мощно зазвучала уже в «Демиане», необходимую для возрождения человека, возрождения Европы: «А пока старая, умирающая культура и мораль еще не сменились новыми, в это глухое, опасное и болезненное безвременье человек должен снова заглянуть в свою душу, должен снова увидеть, как вздымается в ней зверь, как играют в ней первобытные силы, которые выше морали» [4, с. 110].

По жанру «Демиан» — философско-религиозный, символический роман, в котором повествование разворачивается от лица рассказчика — главного героя Эмиля Синклера, который также выступает как автор (роман вышел под псевдонимом Э. Синклера). Это сознательная установка Г. Гессе, подчеркивающая идентичность автора и героя.

Роман построен в форме исповеди, в виде записок Синклера, вспоминающего события своей юности, поэтому череда фрагментов-воспоминаний имеет выборочный характер. Герой рассказывает лишь о тех событиях, которые кажутся ему наиболее важными и наиболее трагичными. Американский исследователь Ральф Фридман верно замечает, что «как сюжет, так и структура романа концентрируются в одной лишь осязаемой фигуре Э. Синклера» [5, с. 58], потому что только этот герой целиком состоит из плоти и крови автора.

Тема романа задана Гессе еще в эпиграфе, который дублируется затем в пятой главе: «Я ведь всего только и хотел — попытаться жить тем, что само рвалось из меня наружу. Почему же это было так трудно?» [6, с. 207]. Дальнейшее развертывание эта тема получает в «Предисловии». Гессе подчеркивает исключительность, важность жизни каждого человека и одновременно его генетическую связь со всем человечеством. Он ориентирует читателя на поиск Синклером, а следовательно, и всем человечеством своего собственного «Я»: «Жизнь человека есть путь к самому себе» [6, с. 208], но предупреждает, что этот путь — падение в Хаос, в зверя, в дьявола.

В «Предисловии» возникает первый и один из важнейших символов романа: «В каждом Дух обретает форму, в каждом страдает тварь, в каждом распинают Спасителя» [7, с. 10], смысл которого заключается в повторении каждым ищущим человеком пути, пройденного Христом.

Вернемся, однако, к душе Синклера. Она мечется, разрывается между Богом и дьяволом, Гармонией и Хаосом. Оговоримся сразу, в художественном мире «Демиана» царствует дьявол, но это не значит, что Богу там не осталось места, потому что, как подчеркивает Э. Сведенборг, «Господь постоянно присутствует в каждом, но преемлется различно» [8, с. 302].

Обозначим путь Синклера в терминах аналитической психологии: это путь «индивидуации» личности (существа, отличного от общности), через встречу с «Тенью» (Франц Кромер), Демоном, «Анимой» (Госпожа Ева) и, затем, дальнейшее стремление к своему Демону, «Самости» (Макс Демиан).

Композиция романа имеет трехчастную структуру и соответствует этапам становления души Синклера. Первая часть (1 — 3 главы) охватывает колебание души героя между родительским домом, Добром, Богом, светлым миром и Злом, тайными соблазнами, дьяволом, темным миром. Вторая (4 — 6 главы) — окончательный разрыв с детством (Синклеру около 16 лет), падение в хаос внутреннего мира, расщепление внутреннего «Я» на темное и светлое начала, обретение единства в мистическом божестве гностиков — Абраксасе, совмещающем в себе божественное и дьявольское начала. Третья (6, 7 главы) часть повествует о преображении души Синклера через любовь к госпоже Еве, о гармонии и возвращении в детство.

Бинарные оппозиции в романе (Бог/дьявол, добро/зло, хаос/гармония и другие) четко маркированы уже в первой главе «Два мира»: светлый мир — мир родительского дома, темный — улицы. Синклер переступает границу и попадает в темный мир, рассказав выдуманную историю о краже яблок (параллель с грехопадением Адама и Евы). Отныне он находится в рабстве у Франца Кромера (архетип «Тени»). «Я дал руку дьяволу» [6, с. 216], — говорит Синклер. Палач Кромер призывает Синклера посредством свиста. Это важная символическая деталь, так как в народных представлениях свист ассоциируется с дьяволом, нечистью. А запрет на свист в повседневной жизни указывает, как отмечает А. Плотникова, «на демоническую природу данного звукового феномена» [9, с. 296]. Свист становится судьбой Синклера и преследует его еще долгое время. «Грех» Синклера потрясает его, а «внезапное потрясение, — подчеркивает А. Бергсон, — пробуждает первобытного человека, дремлющего в глубине каждого из нас» [10, с. 189]. Ключевой момент первой главы — превосходство героя над отцом, не знающим о страшной «тайне» сына.

Во 2-й главе, «Каин», возникает мотив игры с демоном, который выполняет композиционную и сюжетообразующую функцию. Макс Демиан («Самость») с каиновой печатью на лбу — это демон Синклера, ставший постепенно его другом и вожатым, проводником в иррациональные глубины психики. Как отмечают французские исследователи Жаклин и Мишель Сенэс, «Гессе погружается в глубины, где царствует Демиан, воображаемая инкарнация его собственного “демона”, рожденного из снов и красноречивого безмолвия знаков» [11, с. 190]. Демон

Синклера в трактовке писателя амбивалентен. Во-первых, он маркирован отрицательно и соотносится с миром зла, темного начала в самом человеке. Во-вторых, он маркирован положительно и выступает анге-лом-хранителем, благостным демоном и, как «Демон» Сократа, предупреждает об опасности.

Именно Макс «расширяет» трещину в душе Синклера, внеся новое зерно сомнения парадоксальной, как кажется герою, трактовкой библейской истории о Каине и Авеле. С одной стороны, Демиан навсегда избавляет Синклера от «когтей Кромера» [6, с. 235], от дьявола. Согласно наблюдениям Юнга, «дьявол есть вариант архетипа Тени, т. е. опасного аспекта непризнанной, темной половины человека» [12, с. 143]. Но, с другой стороны, Синклер чувствует, что Демиан «тоже был совратителем» [6, с. 236]. Синклер исповедуется в церкви, вновь трусливо убегает в родительский мир, но зов темного мира не ослабевает.

В 3-й главе, «Разбойник», с новой силой звучит мотив каиновой печати, которую Синклер впервые почувствует у себя на лбу уже в шестой главе, мотив сильной личности, свободы воли (явная параллель с философией Ф. Ницше). Игра Синклера с демоном продолжается. Макс помогает пробиться герою к своему внутреннему «Я». Синклер погружается в хаос темного мира и в какой-то момент ощущает зло, заключенное в Кромере, внутри себя. Демон Макс снова потрясает догматы веры, пересматривая библейский рассказ о смерти Христа и совращая Синклера. Герой отдаляется от родительского дома, детства. Он, как Заратустра, мог бы воскликнуть: «Одинокий, идешь ты по пути к самому себе! И путь этот ведет мимо тебя самого и твоих бесов. Для самого себя ты станешь еретиком, ведьмой, прорицателем, глупцом, скептиком, нечестивцем и злодеем» [13, с. 52]. Демиан становится для Синклера вожатым, проводником в «темном» мире. О важности образа Де-миана в художественном мире произведения говорит уже тот факт, что его имя вынесено автором в заглавие. Фонетическая близость двух слов — Демиан / демон — тоже не случайна.

Первые три главы, составляющие композиционное единство, описывают постепенный, но еще не осознанный Синклером окончательно разрыв со светлым миром детства, с Богом.

В последующих главах ориентирами на пути «вочеловечивания» героя выступают последовательно: теолог — органист Писториус, одноклассник Кнауэр, Демиан и его мать, госпожа Ева, воплощающая архетип Великой Матери.

Более глубоко проникнуть во внутренний мир героя помогают его сны и видения, являющиеся проводниками в бессознательное, так как «спящий создает во сне образ раздирающих его и уравновешивающих друг друга инстинктов» [4, с. 111]. Гессе «наделяет» своего героя снами в наиболее переломные жизненные ситуации. Около десяти снов видит Синклер и один — Демиан. Исследование символики и трактовка этих сновидений — тема для отдельного разговора.

Душа Синклера в процессе поиска собственного пути, собственной судьбы ведет своеобразную игру со своим демоном — Максом Демиа-

ном. Для Гессе было чрезвычайно важно показать субъективный хронотоп жизни героя, создать новые образы персонажей, что не осталось незамеченным критиками. Например, Франц Баумер говорит о том, что начиная «с “Демиана”, у Гессе происходит вулканический прорыв внутреннего мира образов» [14, с. 65].

Гессе создает в романе фигуры-символы, соотносимые с юнгиан-скими «фигурами» бессознательного. Количество персонажей романа достаточно ограничено. Все они —Кромер, Демиан, Писториус, Кнау-эр, госпожа Ева, как оказывается в результате наших наблюдений, своеобразные ипостаси, демоны Эмиля Синклера и, соответственно, внутренние проекции самого писателя. В шестой главе герой пишет портрет незнакомки, образ, который мучает его. Это мужеско-женское видение демона Синклера. Образ на портрете похож на Демиана и немного на Эмиля. Этот демон, как неожиданно понимает герой, «жил теперь уже не в моих снах. а во мне. как более высокая степень меня самого» [6, с. 293]. Путь Синклера — путь к своему собственному Я, к своему демону. Демон — это бессознательное. По этому поводу в «Поздних мыслях» Юнг замечает: «Я предпочитаю. термин “бессознательное”, зная, пожалуй, что я равным образом мог бы сказать “бог” или “демон”, если бы желал выразиться мистически. .”Демон” и “бог” — синонимы бессознательного» [15, с. 354].

Игра с демоном есть игра со своим бессознательным.

Ключевые слова: Гессе, роман, психология, психоанализ, бессознательное.

1. Седельник В. Д. Герман Гессе и швейцарская литература. М., 1970.

2. Гессе Г. Художник и психоанализ // Гессе Г. Собрание соч.: В 8 т. М.; Харьков, 1995. Т. 8.

3. Каралашвили Р. Г. Мир романа Г. Гессе. Тбилиси, 1984.

4. Гессе Г. Письма по кругу. М., 1987.

5. Freedman R. The Lyrical Novel: Studies in H. Hesse, A. Gide and V. Woolf. Princeton; N. Y., 1963.

6. Гессе Г. Демиан // Гессе Г. Собрание соч.: В 8 т. М.; Харьков, 1994. Т. 2.

7. Hesse H. Demian. Memmingen, 1969.

8. Сведенборг Э. О небесах, о мире духов и об аде. Киев, 1993.

9. Плотникова А. А. О символике свиста // Мир звучащий и мир молчащий: Семиотика звука и речи в традиционной культуре славян. М., 1999. С. 295 — 304.

10. Бергсон А. Два источника морали и религии. М., 1994.

11. Сенэс Ж. и М. Герман Гессе, или жизнь Мага. М., 2004.

12. Юнг К. Г. Психология бессознательного. М., 1994.

13. Ницше Ф. О пути созидающего // Ницше Ф. Так говорил Заратустра. М., 1991.

14. Baumer F. Hermann Hesse. Spiess, 2001.

15. Юнг К. Г. Собрание соч. Дух Меркурий. М., 1996.

В. В. Малащенко — ст. преп., РГУ им. И. Канта, [email protected]. УДК 821.0(470+571)”19″

ХУДОЖЕСТВЕННАЯ РЕАЛИЗАЦИЯ МИФОЛОГИЧЕСКОЙ ОППОЗИЦИИ «ПЕСЬЕ – ВОЛЧЬЕ»

В ЭМИГРАНТСКОЙ ПРОЗЕ ТРЕТЬЕЙ ВОЛНЫ

Рассматривается функционирование мифологической оппозиции «песье — волчье» в смысловом поле несвободы/ свободы в эмигрантской прозе третьей волны (на примере романов «Прощание из ниоткуда» В. Максимова, «Остров Крым» В. Аксенова и повести «Верный Руслан» Г. Владимова).

This article presents the functioning opposition «dog’s – wolf’s» in the semantic field «non-freedom-freedom» in the emigrant prose of the third wave. The following texts are under consideration: «Farewell from nowhere», a novel by V. Maksimov; «The Crimean island», a novel by V. Aksenov, and «Faithful Ruslan», a novelette by G. Vladimov.

Исследователи отмечают, что «двуединый» «мифологический образ», распадающийся на две «ипостаси» — волка и собаки, восходит к героическому дискурсу и прежде всего связан с освоением племенным сообществом новых территорий, принадлежащих другим родовым кланам [1, с. 285]. «С точки зрения “нормального человеческого” пространства любой человек, вышедший за пределы окраинной хозяйственной зоны» обретает, по мнению В. Михайлина, «звериный волчий статус» [1, с. 281]. И наоборот, собачья ипостась реализуется в первом элементе из обозначенных «пространственно-магических дихотомий»: «внутри — снаружи», «человеческое — нечеловеческое», «свое — чужое», «деревня — лес»,

«прирученное — дикое», характеризуясь связанностью, скованностью — наличием цепи, ошейника (в отличие от несвязанности — нескованности волка), агрессией «в магически понимаемом пространстве», направленной «изнутри вовне» (тогда как «у волка — извне вовнутрь») [1, с. 285].

Эмигрантская проза третьей волны вывела «песье — волчье» за пределы героического дискурса, переместив данные мифологические ипостаси в смысловое поле несвободы/ свободы.

Россия в произведениях писателей предстает как окончательно освоенная территория, окруженная чужими землями. В «родном», «своем» хронотопе практически невозможно проявление-обретение волчьей ипостаси. Вожди страны презентируются в произведениях В. Максимова и Г. Владимова как вожаки «собачьей стаи» («Только теперь у нас заместо хозяина большой ученый сидит. Сел и погоняет страну овчарками» [2, т. 4, с. 153] — «Два неживых человечка, цвета алюминиевой миски, зачем-то забрались на тумбы и вот что изображают: один, без шапки, вытянул руку вперед и раскрыл рот, как будто бросил палку и сейчас скомандует «апорт!», другой же, в фуражке, никуда не показывает, а заложил руку за борт мундира — всем видом давая понять, что апорт следует принести ему» [3, с. 228]). По ло-

Вестник РГУ им. И. Канта. 2008. Вып. 8. Филологические науки. С. 86 — 88.

Демиан, Гессе

О прочитанной книге всегда хочется рассказать друзьям, посоветовать к прочтению, обсудить и переварить. Однако иногда и после этого остается осадок, некое чувство незавершенности.

Столкнувшись с мнением, что хорошую книгу надо увековечить, то бишь записать идеи и чувства, возникшие в процессе чтения, у меня возникло подозрение что это и есть тот осадок, от которого нужно избавиться, отфильтровав его в пост.

Почему то из всех романов Гессе именно у Демиана нет страницы в русскоязычной Википедии, что дает мне сделать вывод, что книга не очень популярна у русских читателей(хз на самом деле)

“Демиан, или история юности” выходит в тираж в 1919 году под псевдонимом Эмиля Синклера(имя главного героя). Гессе скрыл свое авторство ото всех, в том числе от издателя, которому наплел историю про умирающего солдата Эмиля, передавшего свою рукопись. В 1920 книга получает подзаголовок «История юности Эмиля Синклера, написанная Германом Гессе».

О взрослении молодого человека, Библии, Боге, Любви, второй мировой, сущности человека.

В основном текст состоит из рассуждения и повествования, описания почти нет благодаря чему роман легок в прочтении. Разумеется при условии, что затрагиваемые темы вам интересны, а вам они будут интересны. скорее всего. При условии что вы старше семнадцати и уже пережили/ ещё переживаете некий этап взросления. Но не факт.

Мысли при чтении

Герои тупые и иногда бесят. Первый же эпизод ГГ показателен, хочется обвинить Эмиля в тупости. С другой стороны, задумываясь о произошедшем и покопавшись в детстве(да и не только в детстве), обнаруживаешь, что. жиза. Кто не любил приврать перед школьными товарищами? Выдумать небольшую историю, показав себя настоящим героем/антигероем? После глупого и ненужного вранья случается иметь последствия, которые и переживает Эмиль, его начинает шантажировать местный засранец(единственный небесивший меня персонаж). Страдания героя расписаны подробно, но ими слабо проникаешься. Знаете это чувство, когда собеседник начинает рассказывать о своих проблемах, как сложно ему живется-а у тебя в голове “чувак, это не проблема. Её решить раз плюнуть”. Но мы все часто страдаем из-за ерунды, не так ли?

Рассуждения о двух мирах довольно интересны. Мальчик взрослеет и открывает для себя нормы морали-что есть вещи хорошие, “правильные” и плохие,находящиеся под запретом. Темная сторона оказывается притягательной герою и кажется, что все пойдет по линии взросления плохиша, но нет. Или да. Скажем так, поступки и мысли Эмиля покажутся вам ничем в сравнении с современной(да и того времени)молодежью, злом и здесь и не пахнет. Другой мир открывается скорее в голове героя, и он пытается бороться с ним поначалу. Один из посылов истории как раз в том, что делать этого не стоит. но обо всем по порядку.

Взросление Эмиля проходит тяжко. После помощи Демиана, который убеждает героя в ничтожности его проблемы, молодой человек впадает в тяжкую депрессию. Причина в. хз если честно.(В нарастании внутренних противоречий ясен пень). Герой пытается подавить в себе темную сторону, но со временем это становится все сложнее и сложнее(половое созревание, оно такое). Проблемы взросления -чувство одиночества, увлечение алкоголем, трудности с учебой, проблема поиска себя- все это в книге есть и вызывает чувство. понимания.

Макс Демиан-бесящий, но интересный персонаж. Он приходит к Эмилю олицетворением той самой другой стороны жизни. Его мнение о Боге интересно. По Демиану Бог несовершенен ибо затрагивает лишь одну сторону жизни. А она, как известно, не делится на белое и черное. Поэтому у Демиана свой Абраксас.

Абраксас-бог. На самом деле для бога ему в тексте уделяется крайне мало внимания. Достаточно того, что он принимает, в отличие от христианского бога, все стороны жизни.

Идеология Демиана-в мире нет ничего запретного. Помните ассасинское “Ничто не истина, все дозволено”? Довольно близко по содержанию. Каждый человек сам заключает, что для него дозволено, ибо никакой бог не может влиять на человеческую волю. Нет заповедей кроме тех. что мы устанавливаем сами. Это нормы морали и рамки поведения в нашей голове. И даже убийство не под запретом, однако как правило является ошибкой. По сути бог совсем не нужен чтобы это понять, наверное поэтому Абраксас и играет совсем незначительную роль.

Птица вылупляется из яйца. Яйцо это мир. Кто хочет родиться, должен разрушить мир. Птица летит к богу. Имя бога — Абраксас.

Кто хочет родиться, найти и понять себя, должен принять весь мир, а не только какую то его часть. Для этого придется менять свое мировоззрение-разрушить свой старый мир, чтобы затем открыть его заново.

Гейство. По мере чтения часто кажется что вот вот и раскроется Демианская голубая сущность. Но по сути ничего такого нет, просто автор использует очень непривычный современному русскому язык.

Любовь рассматривается скорее как образ нежели отношения между мужчиной и женщиной. И. мысли по этому поводу мне сложно выразить потому что их нет. Все как будто бы на виду, а в пересказ о Беатриче ударяться не хочется. Что касается романа с матерью Демиана, госпожой Евой. он странный. Настолько странный, что в конце Демиан просит ГГ закрыть глаза чтобы передать ему её поцелуй. Видимо Платоновская любовь для меня всё ещё недоступна для понимания.

В конце так же есть мысли о взаимосвязи начавшейся войны и расколотости двух миров в умах людей. О том, что чувство ненависти к врагу не относится, а является внутренним излучением буйствовать, убивать, уничтожать чтобы родиться заново. Хорошая мысль.

Вообще многие мысли в Демиане хороши. Хочется порекомендовать книгу всем, кто готов останавливаться каждые пять минут, чтобы осознать ту или иную фразу, ибо по другому читать произведение бессмысленно.

Анализ произведения Демиан Гессе

Повесть, изначально названная «Демиан: История юности, написанная Эмилем Синклером», была создана Гессе в 1919 году. Известно, что к моменту написания книги Г.Гессе имел в своей биографии попытку самоубийства и лечение в клинике нервных болезней, также Гессе проходил психоанализ. Все это, как мне кажется, отразилось на характере произведения «Демиан». В повести мы можем наблюдать постепенное развитие героя, с детства до юности. В большей мере это касается развития представления героя о себе, о мире, о Боге.

С французского «demi» переводится как половина. Я обнаружил это случайно, однако, мне представляется, что это важно. В предисловии, написанном позже, чем повесть, Гессе пишет: «Жизнь каждого человека есть путь к самому себе». Я понял, что для Гессе «путь к себе» заключается в признании в себе противоречивых начал, «добра» и «зла», и достижении гармонии между ними. Звучит коротко и просто, но об этом вся повесть.

Уже первая часть повести называется «Два мира», где мир разделяется на два полюса. Один полюс – это мир родителей героя, светлый, опрятный, «в этом мире существовали прямые пути, /. /, существовали долг и вина, нечистая совесть и исповедь, прощение и добрые намерения, любовь и почтение, библейское слово и мудрость». Другой мир, совсем иной, он «иначе пахнул, иначе говорил, другое обещал, другого требовал», Эмиль называет второй мир «ожесточенный мир», где были мирские пороки, нечистая сила, в большей мере этот мир принадлежал низшим сословиям. При этом два мира постоянно соприкасаются и взаимопроникают. Разделение очень четкое, один полюс содержит в себе все светлое и хорошее, это полюс безопасности и защищенности, мира и спокойствия, любви и светлого будущего; второй полюс – все темное и злое, все страсти, «плохие» эмоции, запретные мысли. С этой точки зрения мне сразу подумалось, что мир родителей отнюдь не так хорош, хотя он и содержит в себе все самое лучшее. Плох он как раз тем, что из него вычеркнуто столь многое, что есть в человеке, но по причинам сословным и религиозным не допускается. Т.е. это что-то вытесненное, что-то запретное, что-то подавленное. И я не мог не подумать, что это плохо для психического здоровья героя.

То, что это плохо для героя, мучительно для него, становится понятно, когда он говорит о несоответствии своего внутреннего содержания внешним требованиям родительского дома. Такое несоответствие порождает чрезмерное чувство вины, осознание собственной порочности и делает пребывание в таком «светлом» мире невыносимым.

Первым, отправным, пунктом истории Эмиля Синклера был эпизод с соседским мальчишкой Францем Кромером, сыном портного, который был старше, чем, видимо, породил в Эмиле желание ему понравиться. Эмиль рассказал ему выдуманную историю, поклялся в ее правдивости, и Кромер стал его шантажировать и потребовал денег. Ужасное противоречие не позволяло Эмилю как взять свои слова обратно, так и попросить помощи у родителей. Пришлось идти на поводу у шантажиста, это приближало шаг за шагом к «темному миру» и удаляло от «светлого», и ощущалось им как духовное падение, как некое «изгнание из рая».

Именно наличие внутри чего-то, чему нет места в обычном мире послужило, на мой взгляд, толчком к будущему развитию героя. Тяжело метаться меж двух миров.

И вот в поле зрения Синклера попадает Макс Демиан, он сильно выделяется на фоне остальных, он уникален. Хотя он явно не принадлежит светлому миру, и Эмиль воспринимает его как представителя того же темного мира, он все же отличается и от темного мира, от его представителей. Его трактовка Библии подрывает слепую веру Синклера так, что когда приближается конфирмация он говорит, что “готов вступить не в церковь, но в орден мысли и личности”. Появляется идея, что уходить от самого себя это грех. Тут, правда, Синклер, на мой взгляд, совершает некоторую ошибку, которую, впрочем, вряд ли можно не совершить в его возрасте, он отвергает все светлое и отдается тьме. Детство разваливается, начинаются пирушки с приятелями и кутеж. И хотя в пирушках он находит некоторое признание собутыльников, что тешит его самолюбие, он говорит, что больше всего ему не хватает друга.

Любопытно, что Синклер не ставит под сомнение существование Бога вообще. Он лишь ищет ту его форму, которая бы не ущемляла его и не подавляла. Он чувствует одиночество и сетует, что бог разными способами через одиночество приводит нас к самим себе. Из разгула он вышел благодаря тому, что нашел новый идеал. Конечно, он его искал, хотел выйти из этого ужасного состояния безразличия к своей судьбе, только это происходило на бессознательном уровне.

Итак, он нашел новый светлый образ, новый идеал, и схватился за него обеими руками. То, как эффективно он использовал мимолетную встречу говорит о многом – о сильном стремлении обрести гармонию в себе, мир с самим собой. Этим светлым образом была девушка, которую он случайно увидел на прогулке. Казалось бы, ну и что, скольких людей мы видим каждый день на улице. Но этот образ позволил Эмилю почувствовать желание освободиться от злого и темного в себе. С помощью этого идеала он начал создавать новый светлый мир, уже свой собственный. Он начал рисовать.

Вообще, Гессе пользовался несколькими приемами, чтобы показать что происходит в бессознательном героя – это сны, это рисование и символ. Это действительно важно, мы видим, что неосознанно в герое происходят перемены, которые сам он осознает и вербализует только позже.

Однажды на уроке Эмиль слышит про учение об Абраксасе, божестве, объединяющем в себе божественное и дьявольское. Понятно, что эта идея – божества, что приемлет и свет, и тьму – очень близка Синклеру. И вот однажды он встречает Учителя, органиста, чью музыку он слушал. Любопытно, Синклер отметил, что ему нравится музыка, поскольку в ней мало нравственности. Органиста звали Писториус, Эмиль ходил к нему домой, где они беседовали о философии. Благодаря этим беседам Синклер научился пребывать в состоянии некоего контакта с окружающими его вещами, он описывает это как “чувство согласия нашей души с волей, сотворившей структуру”. Можно сказать, что это переживания контакта с Богом в предметах. Писториус также помог Эмилю научиться сохранять мужество и уважение к самому себе и полагаться на внутренний голос. Это действительно очень важно. До встречи с Писториусом Синклер думал отчего так сложно подчиняться внутреннему голосу. Думаю, как раз из-за недостатка доверия и уважения к самому себе, а это происходило из-за того, что как раз внутренние голоса говорили вещи, противоречащие “светлому миру”.

В какой-то момент Синклер понимает, что он взял у Писториуса все, что тот мог ему дать. Тяжело расставаться с человеком, который помог столь многое в себе изменить, но которого уже перерос. Это важный момент в жизни Эмиля, видно, что он стал подвижен, что он слышит свои чувства и принимает их.

Синклер говорит: «Истинное призвание каждого состоит только в одном – прийти к самому себе. /. / Его дело – найти собственную, а не любую судьбу и отдаться ей внутренне, безраздельно и непоколебимо. Все прочее- это половинчатость, это попытка улизнуть, это уход назад в идеалы толпы, это приспособленчество и страх перед собственной сутью». Но в таком поиске, в проживании уникальной судьбы, в мужестве не отступить в толпу есть и истинное одиночество.

Концовка книги мне не очень понятна. Эмиль отправился в путешествия в поисках матери Макса Демиана. В итоге он находит Макса, его мать. Он обретает новый круг людей, в котором чувствует себя комфортно, где ему наконец-то хорошо. Важно, что он обрел новую общность, общность людей познавших истинное одиночество. Тут он такой, как он есть, он принимает себя и его принимают. Но – война. На войне Макс Демиан погибает, обещая Синклеру всегда быть внутри него.Демиан сказал что стоит обратить взгляд глубоко внутрь себя, Эмиль получит его помощь. В этом я вижу символ окончательного принятия Синклером своей целой формы.

Итак, от осознания двоякости мира, Эмиль Синклер прошел сложным и тяжелым путем, он метался от одного полюса к другому, и, пройдя через отчаяние одиночества, обрел гармонию и пришел к самому себе.

Апт С.:Послесловие к роману Г. Гессе «Демиан»

С. Апт.

Послесловие к роману Г. Гессе «Демиан»

«Иностранная литература» № 5, 1993.
http://noblit.ru/node/1344

«История юности, написанная Эмилем Синклером» вышла в свет в июне 1919 года тиражом в 3 300 экземпляров. Никакого другого имени на титульной странице не значилось, и понять этот подзаголовок предлагалось так, что Синклер и есть автор повести «Демиан». Многие так и поняли.

«Поразительно было, — вспоминал Гессе через много лет, — что именно самые искушенные литераторы, Томас Манн, Корроди и т. д. и т. д., не узнали меня за псевдонимом, а совсем наивные читатели, но читавшие сердцем, узнали меня с первой же страницы».

Насчет недогадливости «именно самых искушенных» Гессе, правда, немного преувеличил — как и в своем противопоставлении им «читающих сердцем». Прочитав поступившую к нему рукопись, редактор издательства «С. Фишер», поэт Оскар Лёрке, чья литературная искушенность несомненна, отозвался о «Демиане» так: «Замечательная книга! У нее только один недостаток: очень уж она напоминает Гессе». А Томас Манн, хоть он сразу и не узнал Гессе за псевдонимом, и через тридцать лет говорил о «незабываемом, электризующем воздействии» «Демиана» после первой мировой войны, о том, что эта книга «таинственного Синклера до жути точно попала в нерв времени», и сопоставлял ее в этом смысле со «Страданиями молодого Вертера».

Псевдоним нужен был Гессе по разным причинам. В случае «Демиана» он не только давал автору отстраненность от материала, внутреннюю свободу, не только сыграл ту расковывающую перо роль, которая сходна с ролью третьего лица в автобиографическом повествовании, но и выполнил одну чисто практическую задачу. Во время первой мировой войны Гессе, которого не взяли в германскую армию из-за плохого зрения, работал, живя в Швейцарии, в организации, оказывавшей помощь немецким военнопленным, и германское консульство в Берне потребовало, чтобы он воздерживался от каких-либо печатных выступлений на актуальные политические темы. Псевдоним имел, таким образом, еще и, как теперь говорят, «протокольное» назначение. Надо также заметить, что псевдоним «Синклер», совпадавший с именем друга и покровителя поэта Фридриха Гёльдерлина (1770–1843), не мог не вызвать, во всяком случае у читателей «искушенных», соответствующих ассоциаций. В этом имени слышался намек на связь «Демиана» с гуманистическими традициями немецкой литературы.

Гессе — писатель вообще автобиографический. Даже когда действие его произведений происходит в далеком прошлом или в фантастическом будущем, в экзотических или выдуманных местах земли, он пишет о том, что пережил, продумал, прочувствовал сам. «Демиан» автобиографичен в особенно большой мере. Родной город Синклера, берег реки, опоры моста, рыночная площадь, отцовский дом героя, любящая мать, сестры, неприятности в учебных заведениях, несогласие с отцом — все это, можно сказать, списано с натуры, во всем этом узнаются швабский городок Кальв, река Нагольд, кальвская Марктплац, кальвская гимназия, а в бореньях Синклера — «страдания молодого Гессе», доведшие его до бегства из семинарии, попытки самоубийства и лечения в клинике нервных болезней.

Когда четырнадцатилетний Гессе в письме к отцу несколько преувеличенно изложил свои сомнения в авторстве Евангелия от Луки, отец назидательно ответил сыну, что сам он никогда подобных сомнений не испытывал. А когда в другом письме домой Гессе с живым интересом рассказал, как гимназисты гипнотизируют друг друга, отец снова ответил ему поучением: «Мне все эти темные вещи ужасны. Наше тело должно быть храмом святого духа, наша душа — орудием Бога».

Сопоставляя эти документально засвидетельствованные подробности биографии Гессе с идейно-сюжетными деталями «Демиана», легко предположить, что и другие, не имеющие такого документального «подтверждения» эпизоды, например, вложенный в уста второстепенного персонажа рассказ о муках полового созревания, столь же точно соответствуют пережитому и испытанному самим Гессе. Действительно, фигура Писториуса, например, его беседы — это довольно точный портрет психоаналитика доктора Ланга и довольно точная запись его бесед с автором-пациентом. И всякий, конечно, кто мало-мальски знаком с биографией Гессе, кто знает о тысячах его акварелей и рисунков, о его страсти к живописи и постоянной тесной дружбе с художниками, только узнавающе кивнет головой, читая о вещих рисунках Синклера.

Но самое «гессевское» в «Демиане» — это все-таки не материал, не «фактура», а тот общий смысл повести, который связывает ее с глубинным стержнем, с центральным, так сказать, нервным стволом всего творчества этого автора, тема, которой Гессе был верен всю жизнь, от начальной поры писательства до «Степного Волка» и «Игры в бисер». Пользуясь его собственной терминологией, тему эту можно определить как «путь внутрь», «путь к самому себе», «своеволие» (впрочем, последняя калька нехороша, немецкому Eigensinn в данном случае ближе русское слово «самобытность»).

Путь человека к самому себе, к независимости от расхожих мнений, к самостоятельности в мыслях и поступках начинается уже с раннего детства и с пустяков, а длится очень долго. Есть «детские» препятствия на этом пути, а есть и серьезные. Восьмилетний Эмиль Синклер, например, потерял свой «светлый мир», подчинившись тирании скверного мальчишки, от которой его довольно просто освободил Демиан. А двадцатилетний Гессе, к примеру, потерял «закон, который в себе», попав в идейный плен тюбингенского кружка друзей, и ему, Гессе, нужно было претерпеть тяжелую духовную ломку, чтобы вырваться оттуда и вспомнить об этом своем отходе от «себя» саркастическими стихами: «Нас считали декадентами и современными, / И мы с удовольствием в это верили. / А на самом деле мы были молодые господа / В высшей степени приличного поведения».

Выражаясь символическим языком «Демиана», птица выбирается из яйца очень долго и очень мучительно, а бывает, она так и не воспаряет к небу.

В письме от 2 февраля 1922 г. Гессе разъяснял «Демиана» так: «Эта книга делает акцент на индивидуализации, на становлении личности, без которого нет высшей жизни. И при этом процессе, где нужна лишь верность себе самому, существует, собственно, только один большой враг — условность, косность, мещанство. Лучше биться со всякими бесами «демонами, чем принять лживого бога условности».

Эта формула мысли, эта конструкция фразы — «лучше то-то, чем то-то» — была, видимо, вообще по душе Гессе, когда он, определяя самое важное для себя на новом витке жизни, вслушивался в свой внутренний голос. Во времена «Демиана» неприемлемое носило название «условность», «мещанство», «стадность» как антоним самобытности, достоинства индивидуума, личной добросовестности; в этом ряду в текстах Гессе появились слово «коллектив» и производные от него. В тридцатые—сороковые годы в гессевских текстах можно было найти словосочетание «оргии коллективизма». Что он понимал под ними, явствует из сочиненных в те годы однажды во время бессонницы строк: «Лучше фашистами быть убитым, / Чем фашистом быть. / Лучше коммунистами быть убитым, / Чем коммунистом быть». Самим внешним оформлением мысли (и здесь «лучше то-то, чем то-то») напоминают эти строки процитированное письмо о «Демиане». Но связь тут не только внешняя.

«Путь внутрь», «путь к самому себе» возможен лишь при постоянном сопротивлении самым распространенным, господствующим над массой идеям, лишь в постоянной борьбе «со всякими бесами и демонами». В том, кто идет этим путем, как мальчик Синклер, как юноша Синклер, пытливо и добросовестно, вырабатывается стойкий иммунитет к антигуманным и псевдогуманным поветриям.