Прощание с осенью
Осенний холодок. Пирог с грибами. Калитки шорох и простывший чай. И снова неподвижными губами короткое, как вздох: «Прощай, прощай…»
«Прощай, прощай…» Да я и так прощаю все, что простить возможно, обещаю и то простить, чего нельзя простить. Великодушным я обязан быть.
Прощаю всех, что не были убиты тогда, перед лицом грехов своих. «Прощай, прощай…» Прощаю все обиды, обеды у обидчиков моих.
«Прощай…» Прощаю, чтоб не вышло боком. Сосуд добра до дна не исчерпать. Я чувствую себя последним богом, единственным умеющим прощать.
«Прощай, прощай…» Старания упрямы (знать, мне лишь не простится одному), но горести моей прекрасной мамы прощаю я неведомо кому.
«Прощай, прощай…» Прощаю, не смущаю угрозами, надежно их таю. С улыбкою, размашисто прощаю, как пироги, прощенья раздаю.
Прощаю побелевшими губами, пока не повторится все опять — осенний горький чай, пирог с грибами и поздний час — прощаться и прощать.
«Прощай, прощай…» Прощаю, не смущаю угрозами, надежно их таю. С улыбкою, размашисто прощаю, как пироги, прощенья раздаю.
Анализ стихотворения «Молитва» Б. Ш. Окуджавы
Льву Александровичу Аннинскому
Эта книга еще не была закончена, когда ее автору уже пришлось столкнуться с неудовольствием отдельных читателей по поводу первых опубликованных глав. Одним – быть может, заслуженно – не нравилась кандидатура биографа, другие – быть может, обоснованно – полагали, что время для взвешенной работы на эту тему еще не пришло.
Булат Окуджава жил среди нас недавно: одиннадцать лет для истории не срок. Многим из нас – подобно автору – повезло его слушать и с ним говорить (сказать «мы знали его» имеют право лишь ближайшие родственники и узкий круг друзей). Его жизнь тесно сплетена с историей российского двадцатого века, несколько раз эта история проехалась по его биографии асфальтовым катком, а однозначно оценить великие и страшные события, пристрастным свидетелем и участником которых ему довелось быть, вряд ли смогут даже потомки. Все еще горячо – и вряд ли остынет, если так и будет повторяться.
Наверное, другой персонаж не вызвал бы такой полемики. Но Окуджава – случай особый: каждый чувствует его личной собственностью. С помощью сложных, сугубо индивидуальных приемов, которых мы попытались коснуться в этой книге, он создавал рамочные конструкции, в которые слушатель может поместить себя и свою судьбу – так сказать, пропитать его стихи, песни и даже прозу личными биографическими обстоятельствами. Каждый был уверен, что Окуджава поет лично для него и о нем. Каждый – кроме тех, кто с первых звуков его песен и самого имени испытывал к нему необъяснимую, избыточную злобу, подобную той, какую ладан вызывает у чертей.
В результате почти любой слушатель Окуджавы имеет свою версию его биографии и тайного смысла его сочинений, а к чужим попыткам истолковать и просто изложить его судьбу относится с пристрастием и ревностью. Это не просто нормально – для поэта это счастье, свидетельствующее о стойком читательском неравнодушии. Проблема в одном: между биографами и исследователями поэта, на которого каждый смотрит как на близкого родственника, существуют неизбежные разногласия, переходящие в конфликты.
Автору хотелось бы призвать к некоему «водяному перемирию». Все, кто любит Окуджаву, заинтересованы в том, чтобы появилась его научная биография, чтобы вышло тщательно выверенное и по возможности полное собрание сочинений с черновиками, вариантами и комментариями, чтобы мы получили наконец полное собрание его песен (честь, которой уже неоднократно удостаивались Галич и Высоцкий). Его творчество активно изучается, чему порукой регулярные научные конференции в переделкинском дачном музее. Биографических книг об Окуджаве выйдет еще не один десяток: места хватит всем. Я постарался учесть пожелания, советы и поправки родных и близких поэта, всех его друзей, кто любезно согласился ознакомиться с рукописью, и наиболее видных исследователей его творчества. Разногласия в оценках и расхождения в датировках, увы, неизбежны, поскольку речь идет о недавней истории, а главное – о литераторе, сознательно и умело путавшем следы при создании авторского мифа. Мне кажется, создание полного, документированного и выверенного жизнеописания одного из самых известных и значимых поэтов России – повод забыть о любых личных трениях и общим усилием осмыслить его судьбу и дар.
А предложить читателю нечто безупречное я не надеюсь. При работе над книгой мне часто приходилось вспоминать слова из авторского предисловия к повести «Будь здоров, школяр!»: «Всем ведь не угодишь». При всей своей простоте они серьезно облегчают работу.
Москва, сентябрь 2008
НА ТОЙ ЕДИНСТВЕННОЙ ГРАЖДАНСКОЙ…
4 октября 1993 года правительственный кризис в России разрешился расстрелом Белого дома – здания парламента России, где засела оппозиция. Итогом долгого противостояния между президентом Ельциным и вице-президентом Руцким (сторону последнего взял парламент во главе со спикером Русланом Хасбулатовым) стал указ президента от 21 сентября о роспуске парламента. В ответ парламентарии стали вооружать своих сторонников, стекавшихся к Белому дому не менее активно, чем в августе девяносто первого. Под знаменем защиты закона и демократии объединялись люди, которые в случае своего прихода к власти оставили бы очень мало и от закона, и от демократии. Командиром гражданского ополчения, собравшегося у Белого дома, был назначен генерал Альберт Макашов, известный откровенным антисемитизмом. «День» – газета «духовной оппозиции», как она сама себя титуловала, – приглашал демократов на фонарь открытым текстом. Постепенно российский парламент становился центром сопротивления ельцинизму – в каковое понятие включались грабительские реформы, разнузданность демократических свобод и коррупция, все черты российской революции девяностых.
3 октября оппозиция перешла в наступление. Началась перестрелка с охранниками московской мэрии, которую завязали то ли провокаторы-демократы, стрелявшие из здания, то ли провокаторы-патриоты, которым уже раздали оружие, а розданное оружие, как известно, рано или поздно стреляет, часто помимо воли своих обладателей. Как бы то ни было, в ту субботу Москва превратилась в арену настоящей гражданской войны. Армия отказывалась выполнять приказы. Повторялась с обратным знаком не забывшаяся еще ситуация девяносто первого – тогда армия тоже отказалась участвовать в политическом противостоянии, не стала стрелять в народ и была за это превознесена. Но Ельцин, в отличие от членов ГКЧП, обладал легитимной, а не захваченной властью; приказ стрелять исходил от него – гаранта свободы и демократии, как полагало большинство его единомышленников. Генерал армии Грачев (год спустя он прославится бездарнейшим «новогодним» штурмом Грозного) лично выехал в войска. Таманская дивизия после нескольких часов уговоров, шантажа и прямого подкупа двинулась на Москву.
К этому времени повстанцы уже осадили Останкино, грузовиком протаранив стеклянный вход. В районе телецентра всю ночь шла перестрелка. Функционировал единственный телеканал – Российское телевидение, созданное за три года до событий. Оппозиция уже поговаривала о походе на Кремль. Президента в Москве не было, и о его местонахождении толком никто не знал. В ночь с 3 на 4 октября российская интеллигенция резко раскололась. Егор Гайдар призвал москвичей выйти к мэрии, расположенной на Тверской, и перекрыть подходы к Кремлю. Под балконом мэрии собралось около трех тысяч человек – значительно меньше, чем у Белого дома. В то же время в прямом эфире все того же российского телеканала выступили «прожекторы перестройки» – создатели и ведущие программы «Взгляд» Александр Любимов и Александр Политковский. Они предложили москвичам спокойно лечь спать и не участвовать в уличных боях; с их точки зрения, такое участие превращало людей в заложников политического противостояния двух заведомо нелегитимных и аморальных сил. Эта надсхваточная позиция у многих вызвала недоумение, но впоследствии оказалась самой дальновидной.
Главный парадокс ситуации заключался в том, что, защищая ельцинскую власть, любой россиянин автоматически становился защитником и отчасти виновником всех будущих художеств президента – а в том, что они будут, трудно было сомневаться уже и в конце восьмидесятых. Союзник Ельцина и защитник свободы столь же автоматически оказывался врагом законности – вечное русское противостояние свободы и закона обозначалось в очередной раз. Шансов сохранить личную порядочность в этом конфликте не оставалось, но и позиция над схваткой выглядела не слишком нравственной – хотя бы потому, что в заложниках у власти, так уж получилось, ходила тогда вся российская интеллигенция. Она ела у этой власти с рук (это можно сказать почти обо всех, исключения единичны). Эта власть защищала ее – в том числе и танками. Эта власть фактически купила ее на свободу – слова, печати, совести и отсутствия таковой – и теперь держала на этой свободе, как на вживленном в тело крючке. В 1993 году этичной позиции не было, и нужно было прожить еще много лет, чтобы понять простую истину: в циклической, механически воспроизводящейся истории нравственной позиции нет вообще, а есть позиции выгодные или невыгодные, самоотверженные или конформистские. Вот, собственно, и весь выбор. Причем угадать, кто победит, в те дни было нелегко – бездарность оппозиции смело соперничала с бездарностью власти, решимости было не занимать и тем и другим, и хотя из верных ельцинцев Руцкого с Хасбулатовым вожди оппозиции получились, прямо скажем, неважные, но и свердловский обкомовец Ельцин, срывший дом Ипатьева, где расстреляли царскую семью, не с меньшей натяжкой мог воплощать собой демократические ценности. Так на глазах потрясенной России в очередной раз подтверждался главный ее парадокс: здесь нельзя быть правым. Не в смысле политической ориентации, а в смысле нравственной правоты. В пьесе, где все роли расписаны и на каждую утвержден случайный актер, нет ни настоящих героев, ни настоящих злодеев. Зрители этого не знают – они искренне верят, что пьеса импровизируется у них на глазах, болеют за добрых и злых, аплодируют, шикают, толкают исполнителей под руку, – и хорошо, если до некоторых успеет дойти, что все эти действия одинаково бессмысленны.
НА ТОЙ ЕДИНСТВЕННОЙ ГРАЖДАНСКОЙ…
БУЛАТ ОКУДЖАВА
Пока Земля еще вертится,
Сочинение на тему “Своеобразие лирики поэта Б.Ш. Окуджавы”
Лирику Б. Окуджавы безусловно, можно отнести к лирико-романтической традиции. Внимательный, чуткий взор поэта способен, всматриваясь в мелочи, детали, находить поэзию в самых прозаических, обиходных предметах. Бытовая реальность нередко трансформируется в фантастику, в сказку. Поэтизация «близкого», быта – чисто романсовая черта, особенно свойственна Б. Окуджаве. Другой окуджавский приём – «одомашнивание» «высокого».
Уже в стихах и песнях 1956-59 гг. проявились основные черты лирики Окуджавы: напевность, непритязательность и «простота» изложения; были нащупаны темы, развиваемые в последующем творчестве: война, Арбат, Москва, Грузия, быт маленького человека – «московского муравья», культ женщины, трепетное отношение к музыке. Можно сказать, что в эти годы Окуджава состоялся как поэт, найдя свою «ноту», которой оставался верен на протяжении всей своей жизни. В 1960-е гг. в его поэтическом творчестве появляется (а в 1970-е – усиливается) интерес к истории России, особенно к XIX веку.
Центральным мотивом поэзии Окуджавы и, в частности, его песенного творчества является мотив надежды, понимаемой и трактуемой в нескольких ипостасях: абстрактное понятие «надежда» «очеловечивается», одушевляется Окуджавой, приобретает зримые черты, воплощаясь в реальной женщине по имени Надежда («Товарищ Надежда по фамилии Чернова», «Надя-Наденька … в спецовочке, такой промасленной»); в то же время имя Надежда поэтически обобщается, приобретая функцию символа.
Окуджава-шестидесятник не может со всей определённостью назвать себя верующим человеком и, возможно, когда его исповедь нуждается в Боге, он именует его Надеждой. Единственное же обращение непосредственно к Богу (стихотворение «Молитва»), по соображениям цензуры опубликовано от третьего лица, Франсуа Вийона, чья набожность была весьма сомнительна.
Женщина у Окуджавы предстаёт существом возвышенным, всегда прекрасным и абсолютно лишённым эротического обаяния. Она сулит утешение и надежду. Любовь – это «спасение», «близкий берег», а если и страсть – то возвышенная. Вместе с тем современница по имени Надежда ходит в одеждах отнюдь не призрачных и весьма узнаваемых: «Она в спецовочке такой промасленной, берет немыслимый такой на ней!».
Внимание!
Если вам нужна помощь с академической работой, то рекомендуем обратиться к профессионалам. Более 70 000 экспертов готовы помочь вам прямо сейчас.
Она – «шофёр в автобусе – мой лучший друг», и «она на нашей улице живёт». Приход Женщины – удивительное, неожиданное счастье, волшебство. В поэзии
Окуджавы происходит «возрождение рыцарского почитания женщины», куртуазного культа Прекрасной Дамы:
В моей душе запечатлён портрет одной
Прекрасной Дамы.
Её глаза в иные дни обращены.
(«Ещё один романс»)
Окуджава – поэт городской, московский, арбатский – рождённый на Арбате, Арбатом воспитанный и Арбату благодарный. Арбатский мотив – едва ли не самый распространённый в творчестве Окуджавы, особенно в его песенной части; причём поэтический Арбат «раскрывается как отражение души, проекция её содержания в историческую реальность». Это – символический, «горний Арбат». Привязанность и принадлежность к Арбату декларируется Окуджавой на протяжении всей творческой жизни. Вначале:
Ты течёшь, как река, – странное название!
И прозрачен асфальт, как в реке вода…
Ах, Арбат, мой Арбат, ты – моё призвание,
ты и радость моя, и моя беда…
(«Песенка об Арбате»)
И в итоге:
Вы начали прогулку с арбатского двора,
к нему-то всё, как видно, и вернётся. («Арбатский романс»)
Окуджава первым воспел свой двор, подарив авторской песне одну из её важнейших тем. Без двора, как и без Надежды – нет воздуха для жизни («Когда его не станет – я умру»). Мотив арбатского двора и семантически, и фонетически связан с мотивом XIX века, благородного прошлого, воспетого Окуджавой и в песнях, и в прозе. Дворянский кодекс чести Окуджава распространяет и на «дворянство» арбатское:
Я – дворянин арбатского двора,
своим двором введённый во дворянство.
Мотив доброты, сострадания, участия явственно слышен в каждой песенке Окуджавы, вплоть до самых поздних.
Все герои песен Окуджавы зачарованы – женщиной, городом, друг другом, сказкой, потому что и сам автор, глядящий их глазами, зачарован, влюблён в жизнь, внимательно всматривается в её прекрасные черты. И то, что у другого поэта предстаёт как результат борьбы – прежде всего, с собственной душевной расколотостью – у Окуджавы изначально органично и безнадрывно, исполнено любви и благодарности.
В результате «идеального», возвышенного взгляда на жизнь с образов стирается всё бытовое; нельзя сказать, что быта у Окуджавы нет – он присутствует, но присутствует, как эпитет, живая деталь в поэтическом рисунке. Быт Окуджавы изобразителен, но не функционален, недейственен. Быт как бы зачарован Поэтом. Почти всем стихотворениям Окуджавы (включая и не ставшие песнями) присуща естественная, органичная музыкальность.
Музыка – это, собственно, и есть тот инструментарий, посредством которого преображается мир – будь то «чудесный вальс», походный марш, поминальный ли звон. Если бы понадобилось в трёх словах выразить сущность поэтики Окуджавы, словами бы этими стали: Надежда – Музыка – Арбат. Надежда, при всей её многозначности у Окуджавы, понимается как субстанция идеальная, богопочитаемая; Арбат – как реальность; а Музыка – как посредник между тем и другим.
«Я очень привержен к началу XIX века, – признавался Окуджава, – и сейчас все мои мысли находятся там, и я себя даже начинаю ощущать представителем той эпохи». Для лексики Окуджавы характерны подчёркнутые архаизмы: не печалуйся, капельмейстер, празднества, мытарства. Это воссоздание эпохи, стилизация её языка звучат как «заклинание-воскрешение» XIX века.
Очень живо запечатлён век девятнадцатый в «Батальном полотне». В стихотворении присутствуют и музыка, и живопись. Особое, почётное место в этой стилизованной поэтике занимает центральный образ XIX века – образ Пушкина. Пушкин для Окуджавы – мерило, эталон, ориентир, данный миру «на то, чтобы доказать собою, что такое сам поэт , что такое в существе своём поэт, это чуткое создание, на всё откликающееся в мире и себе одному не имеющее отклика». Пушкин в изображении Окуджавы и близок нам, и далёк одновременно.
Война – еще одна тема, в которой принципиально отсутствует героика в описании, нет никакого романтического флёра, автор не запугивает читателя войной, но стремится противопоставить смерти неумирающий облик погибших:
Надежда, я останусь цел –
не для меня земля сырая,
а для меня твои тревоги
и добрый мир твоих забот!
Интересна «цветовая» палитра поэзии Окуджавы, соответствующая её глубинным содержательным интонациям. Многокрасочность, живописность особенно проявляются в произведениях Окуджавы, так или иначе связанных с грузинской тематикой: «Грузинская песня», стихи «Осень в Кахетии», «Храмули», «Последний мангал», «Пиросмани».
Внимание!
Если вам нужна помощь с академической работой, то рекомендуем обратиться к профессионалам. Более 70 000 экспертов готовы помочь вам прямо сейчас.
«Я очень привержен к началу XIX века, – признавался Окуджава, – и сейчас все мои мысли находятся там, и я себя даже начинаю ощущать представителем той эпохи». Для лексики Окуджавы характерны подчёркнутые архаизмы: не печалуйся, капельмейстер, празднества, мытарства. Это воссоздание эпохи, стилизация её языка звучат как «заклинание-воскрешение» XIX века.
История создания
Стихотворение было написано в 1839 году, издано в 1842 после смерти поэта. В 1939-40 году Лермонтов посещал салон Карамзиных, где вероятнее всего познакомился с молодой вдовой Марией Алексеевной Щербатовой. Княгиня была очень умна, образована, красива. Восторженно относилась к творчеству поэта, была влюблена в него.
По словам друзей и родственников Лермонтова, он тоже любил княгиню, они были во многом похожи, могли бы составить чудесный союз. Однажды при встрече поэт посетовал на то, что его одолевает тоска, бывает тяжело на душе. На что молодая княгиня ответила, что в такие минуты нужно молиться, и уныние пройдёт. Поэт очень серьёзно относился к её словам, внял совету и написал чудесное стихотворение. Серьёзное влияние на его взгляды оказала эта удивительная женщина. Именно она отнесла в печать его стихотворение “Молитва” после смерти поэта.
Христианская тематика стихотворения дополнена душевными исканиями лирического героя. Это стихотворение о вере, о силе молитвы, о душевной гармонии и покое. Это стихотворение написано поэтом в зрелом возрасте, его принципы и жизненные позиции окончательно сформированы. В данном стихотворении принято считать лирического героя и самого автора одним лицом, ведь автобиографичность произведения бесспорна.
Поэт описал то самое блаженное состояние, которое известно только верующим людям. Это говорит о том, что на закате своей короткой жизни автор нашёл примирение с собой и с Богом. Чудесное стихотворение, написанное, как и молитва, простыми словами стало для автора своеобразной ступенькой в духовном становлении.
Идея – молитва обладает огромной силой, способной дать успокоение человеку в трудную минуту. Главная мысль – вера важна для человека, справится с отчаянием, тревогой, тоской помогают простые слова молитвы, имеющие необыкновенную силу.
Лирический герой делится своими душевными переживаниями, свойственными каждому человеку на определённом жизненном этапе. Его лекарство – искренняя молитва – спасает неизменно. Лермонтов вывел “золотой рецепт”, универсальное средство от душевной боли. Обращение к религиозной тематике в творчестве поэта нередко, однако на раннем этапе оно очень неоднозначно проявлялось в его стихах. В “Молитве” же чувствуется духовная зрелость и опыт самого автора.
Христианская тематика стихотворения дополнена душевными исканиями лирического героя. Это стихотворение о вере, о силе молитвы, о душевной гармонии и покое. Это стихотворение написано поэтом в зрелом возрасте, его принципы и жизненные позиции окончательно сформированы. В данном стихотворении принято считать лирического героя и самого автора одним лицом, ведь автобиографичность произведения бесспорна.
«Гамлет» Б. Пастернак
Гул затих. Я вышел на подмостки.
Прислонясь к дверному косяку,
Я ловлю в далеком отголоске,
Что случится на моем веку.
На меня наставлен сумрак ночи
Тысячью биноклей на оси.
Если только можно, Aвва Oтче,
Чашу эту мимо пронеси.
Я люблю твой замысел упрямый
И играть согласен эту роль.
Но сейчас идет другая драма,
И на этот раз меня уволь.
Но продуман распорядок действий,
И неотвратим конец пути.
Я один, все тонет в фарисействе.
Жизнь прожить – не поле перейти.
Дата создания: 1946 г.
Роман Бориса Пастернака «Доктор Живаго» открывается стихотворением «Гамлет», которое поэт приписывает авторству своего героя. Впоследствии это произведение приобрело огромную популярность, потому как в нем дается ответ на вопрос, что же такое человек, и может ли он оставаться самим собой до конца жизни.
Анализ стихотворения Б. Пастернака «Гамлет»
Каков смысл стихотворения Б. Пастернака «Гамлет», и можно ли считать его христианским по содержанию?
Для самого Б. Пастернака такая жизнь была выстраданным счастьем.
Картинка к стихотворению Гамлет
Иван Сергеевич Тургенев – всеми любимый поэт и писатель, который неплохо владеет искусством словосочетания и рифмы. Он использовал разные жанры в литературе, добиваясь большей эффективности. К сожалению, всякому приходит конец.
Гамлет. Анализ стихотворения Пастернака
Гамлет. Анализ стихотворения Пастернака
«Гамлет» (1946) открывает цикл стихотворений Юрия Живаго к роману «Доктор Живаго». Этому произведению Пастернак придавал особого значения. Герой романа Юрий Живаго умирает, но стихотворение, написанное якобы от его лица, утверждает бессмертие духа и свободы человека.
Тема. Выбор нравственной позиции человека в мире зла и насилия.
Идея. Лирический герой осознает трагедию истории, в которой он живет, понимает, что он, возможно, один-единственный пытается бороться с ложью, но все же до конца готов идти своей трудной дорогой.
Композиция. Стихотворение — это логические размышления лирического героя. Начало (зачин) сразу знакомит читателя с человеком, попала на перекресток судьбы.
Лирический герой пытается осознать, осмыслить прошлое и настоящее, чтобы определить пути развития будущего. Слово «век» имеет обобщающее значение. Это не только «возраст» героя, но и века, эпоха. Лирический герой, Пастернака стремится найти не только свой собственный смысл жизни, но и смысл бытия всего мира. В основной части стихотворения мы ощущаем напряженную борьбу, которая происходит в душе героя, однако в конце эта борьба заканчивается победой человека над собой, победой внутренней свободы над трагедией реальности, победой духа над мраком смерти.
Литературные ассоциации. Для лучшего понимания стиха следует прежде всего обратиться к библейскому сюжету — моление Христа в Гефсиманском саду. Накануне предательства Иуды Иисус сознательно шел на крест, молился за все человечество. Но в какой-то момент он усомнился, есть ли смысл жертвовать собой ради людей, которые спят беспробудным духовным сном. О сомнениях Христа свидетельствует библейское выражение «Авва Отче! Все возможно пронести мимо меня эту чашу», непосредственно воспроизводится в стихотворении Пастернака. Такие же сомнения — бороться со злом или смириться с судьбой — испытывал шекспировский Гамлет (монолог «Быть или не быть …»), и Юрий Живаго, и сам Борис Пастернак.
Образ лирического героя. Лирический герой стихотворения — не Гамлет, не Христос, не Юрий Живаго и не Пастернак. Это человек в широком культурно-историческом контексте. Писатель показал нам личность, вобравшая в себя духовный опыт предшествующих эпох. Пастернаковского герой — это герой XX века, но который занимается теми же философскими проблемами, что и его предшественники. Это человек, который противостоит «фарисейство» и борется с ним только одним доступным ему способом — силой духа, внутренней свободы и творчества.
В стихотворении чувствуются элементы драматизации. Здесь есть внешний конфликт (героя и общества) и конфликт (героя и общества) и конфликт внутренний психологический, решения которого более важно, по мнению Пастернака, поскольку от того, какой будет душа человека, зависит, каким будет и весь мир.
Поэтический язык. В стихотворении используются различные тропы. Они помогают поэту в символической форме показать духовное состояние человека и мира. Особенно важна метафора «сумерки ночи». Речь идет, конечно, не о ночи, а о мрак зла и насилия, царящих в мире. Все предложения полные. Синтаксические и метрические периоды совпадают, что является признаком сознательного выбора лирического героя, его решимости, моральной стойкости.
Особенности стихосложения. Стихотворение написано пятистопным хореем, широко использовал в своей философской поэзии Лермонтов. Пастернак продолжает классические традиции. Рифмовки перекрестное. Рифмы женские и мужские.
Жанр: лирическое стихотворение (вид лирики — философская).
Эмоциональным толчком к написанию стихотворения послужил перевод трагедии У. Шекспира «Гамлет», которым Б. Л. Пастернак занимался в 1940-х гг.
Таким образом, в стихотворении звучат как бы три голоса: актёра, исполняющего роль Гамлета, Юрия Живаго и самого поэта.
КОМПОЗИЦИЯ И СЮЖЕ Т
⦁ Лирический герой играет роль на сцене жизни: «Я вышел на подмостки».
⦁ Он предвидит судьбу: «Я ловлю в далёком отголоске, // Что случится на моём веку».
⦁ Поэт встревожен, о чём свидетельствует сравнение ночи с наставленным на человека оружием: «Наставлен сумрак ночи».
⦁ Он не может повлиять на события в спектакле, написанном не им: «Но продуман распорядок действий, / / и неотвратим конец пути».
Поддержки ждать не от кого: «я один, всё тонет в фарисействе … »
Фарисейство (от слова «фарисей») — лицемерие, фальшь, ханжество. В Древней Иудее — секта верующих, которые тщательно исполняли многочисленные религиозные обряды, напоказ усердно молились, а в жизни нарушали божественные законы.
ИДЕЙНО-ТЕМАТИЧЕСКОЕ СОДЕРЖАНИЕ
⦁ Тема: нравственный выбор.
⦁ Идея: человек пытается бороться со «спящим» миром силой духа, творчества и внутренней свободы, зная, что проиграет в этой схватке: «Жизнь прожить — не поле перейти».
ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ СРЕДСТВА
⦁ Метафоры: на меня наставлен сумрак ночи тысячью биноклей на оси; всё тонет в фарисействе.
⦁ Пословица (как вывод в последней строфе): «Жизнь прожить — не поле перейти».
Идея. Лирический герой осознает трагедию истории, в которой он живет, понимает, что он, возможно, один-единственный пытается бороться с ложью, но все же до конца готов идти своей трудной дорогой.
Вариант №2
Стихотворение «Гамлет» было написано Б. Пастернаком в 1946 году. Оно также открывает последнюю семнадцатую часть в романе «Доктор Живаго», которая представляет собой сборник стихотворений главного героя Юрия Живаго.
Литературное направление, в котором написано данное стихотворение – футуризм. По жанровой принадлежности стихотворение соответствует философской лирике.
Основная тема произведения это нравственный выбор каждого отдельного человека, который он постоянно совершает и тем самым определяет свою судьбу. Выбранный Б. Пастернаком лирический герой стихотворения заключает в себе несколько лиц, схожих в своих намерениях. Среди этих лиц — Гамлет, принц Датский; актер театра, глубоко прочувствовавший роль Гамлета; Иисус Христос; доктор Живаго и сам Борис Пастернак. Все они, так или иначе, посвятили свою жизнь борьбе со злом, обличая пороки общества.
Борис Пастернак, как человек, не покинувший свою страну и народ, и как автор пронзительного романа, в котором отразил участь русского интеллигента, был готов к тому, что его в любой момент моги арестовать. Об этом свидетельствуют такие строки:
«На меня наставлен сумрак ночи Тысячью биноклей на оси».
«Сумрак ночи» в данном случае метафора, при помощи которой писатель делает отсылку к советской власти. Не случайно автор выбирает в качестве лирического героя стихотворения актера театра, все действия которого выставлены на осуждение зрителям, подобно самой жизни писателя.
Написание романа для Б. Пастернака было одной из важнейших задач в его жизни, за что он был готов понести наказание. Драма настоящей жизни русского интеллигента не менее страшна и опасна чем драма Шекспира, поэтому обращение к Всевышнему звучит с такой мольбой:
«Если только можно, Авва Отче, Чашу эту мимо пронеси».
Подобно тому, как однажды Иисус усомнился в назначении приносимой жертвы ради всего человечества, так и герой стихотворения в полной мере осознает всю тяжесть борьбы со злом и просит спасти его от предначертанной ему участи.
Обвиняя своих современников в фарисействе, то есть лжи и лицемерии, Пастернак прекрасно осознает, что долг настоящего гражданина состоит в противостоянии злу, что происходит, как правило, в полном одиночестве. Общество бездушно к его страданиям и ждать помощи ему не от кого:
«Я один, все тонет в фарисействе.
Жизнь прожить — не поле перейти».
Проанализировав предложенное стихотворение можно сделать некоторые выводы, которые хотел донести будущим поколениям Б. Пастернак. Важно придерживаться собственных понятий о морали и нравственности, а не идти вслед за тем, что навязывает общество. Только тогда становится возможным отойти от шаблонных действий, которые как роль актера, заранее обозначены обществом. Подобно Гамлету каждый человек выбирает «быть или не быть», создать себя самому и быть ответственным за свой выбор, либо подчиниться порядкам, принятым в обществе, и отвергнуть идею о самоидентификации. Идея противостояния личности и общества, борьбы со злом сильно беспокоит автора.
Стоит отметить, что в стихотворении «Гамлет» заключены все основные принципы и убеждения, которых придерживается сам автор.
Кратко по плану
«Я один, все тонет в фарисействе.
Анализ стихотворения Б. Пастернака «Гамлет»
В романе «Доктор Живаго» (1957) Пастернак отразил сложные и противоречивые чувства, которые довелось испытать ему и его герою Юрию Живаго в те беспощадные годы. Пастернак писал, что в Живаго стремился запечатлеть и себя, и Блока, и Есенина, и Маяковского.
В стихотворении «Гамлет», вошедшем в этот роман, отразилась трагическая судьба русской интеллигенции, которой, подобно шекспировскому герою, приходилось решать, быть или не быть, и выбирать, кто будет определять её жизнь.
В стихотворении «Гамлет», написанном в 1946 году, не могла не прозвучать скорбная тема, напоминавшая о тех, кто был репрессирован в годы сталинского террора (вспомним хотя бы о. Мандельштама или доведенную до самоубийства М. Цветаеву – «Ах, Марина, давно уже время, да и труд не такой уж ахти, твой заброшенный прах в реквиеме из Елабуги перенести. «Памяти Марины Цветаевой», 1943)
Пастернак нашел в Гамлете своего духовного брата – ему он и доверил свою тревогу за новый век. «Гамлет» – стихотворение о герое Шекспира принце Датском, который поднялся на борьбу со всем мировым злом и погиб в этой безнадежной борьбе; о гениальном актере, играющем роль Гамлета в театре, глубоко эту роль постигшем; об Иисусе Христе, Богочеловеке, Сыне Божием, пришедшим на землю, чтобы пройти путь страданий и своими страданиями искупить все грехи человечества; о герое романа Юрия Живаго; наконец, об авторе романа Борисе Пастернаке.
Если вслушаться, вдуматься в стихотворение, то можно услышать в нём гармоничное единство пяти голосов.
Гамлет из 17 -ой части романа «Доктор Живаго» стал как бы лирической интерпретацией вечного шекспировского образа.
Как герой пастернаковской книги остается жить в своих стихах, так и Гамлет продолжает жить в стихотворении вопреки своей гибели в трагедии.
Мы помним, что принц Датский имел прямое отношение к театру и выступал даже в роли режиссера трагедии «Убийство Гонзаго», представленной труппой бродячих актеров. Так что пребывание на сценических подмостках для него естественно.
Гул затих. Я вышел на подмостки.
в буквальном, прямом понимании – это слова актера. Метафорически эти слова очень естественно могут быть приписаны Гамлету, который говорил, что жизнь – это театр и люди в нем – актеры.
Первая фраза текста «Гул затих» предполагает зрительный зал, публику, её легкий шум перед началом спектакля. Ассоциация с театром подкреплена с такими деталями, как «подмостки», «сумрак», «бинокли», «отголоски», «играть роль». Этот лексический ряд поддерживает наше представление об актере – мыслителе, глубоко вживавшемся в сущность своего сценического образа.
Прислонясь к дверному косяку,
Я ловлю в далеком отголоске,
Что случится на моем веку.
в прямом смысле эти слова принадлежат и Гамлету, который напряженно вглядывается в движущееся время, и актеру, играющему роль Гамлета, осмысливающему свою роль в трагедии. Но явно в стихотворение входит и сам Иисус Христос, поскольку Пастернак вводит ассоциацию с евангельской историей о молении о чаше. Но это ведь и мучительные мысли самого Юрия Андреевича Живаго, в тетради которого мы читаем стихотворение «Гамлет». Он предчувствует неизбежность новых бед и страданий, гибель свою и тех, кто дорог ему. И, конечно же, это и слова самого Пастернака о себе, так как он предполагал, что власть не простит ему его роман, который отражает трудный путь той части русской интеллигенции, которая осталась в России со своим народом, не эмигрировав. Не уехали очень многие, но они, как Ю. Живаго, как Ахматова, как Пастернак, ощущали своё противостояние тому миру, что тонул в фарисействе.
На меня наставлен сумрак ночи
Тысячью биноклей на оси.
Пастернак тоже видел, как на него был «наставлен сумрак ночи», как на него глядели «тысячи биноклей» (поразительный символ опасности!) своими прицельными окулярами. Он жил многие послевоенные годы в предчувствии возможного ареста и расправы. Евгения Пастернак вспоминает, как поэт повторял: «Разумеется, я всегда ко всему готов. Почему со всеми могло быть, а со мной не будет?». Это ведь тоже понимание того, что «неотвратим конец пути», что «сейчас идёт другая драма», не менее страшная, чем во времена Шекспира. И поэт готов был, подобно своему герою, принести себя в жертву во имя своей сверхзадачи – написания романа.
Ещё несколько слов об ассоциации с Христом:
Если только можно, Авва Отче,
Чашу эту мимо пронеси.
Неожиданное обращение «Авва Отче» словно на мгновение переносит нас в Гефсиманский сад, где перед арестом молился Христос. Он взывает к своему Богу-Отцу, зная о той череде страданий, которые предстоит пережить. Ощутить близость того мира помогает новый лексический ряд текста: Авва Отче, чаша, фарисейство, конец пути. Вспоминаются слова из Евангелия: «Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия» (Мф; 26, 39) и о последующей Голгофе – «конце пути».
Эти стихи близко передают молитву Христа в Гефсиманском саду. В Евангелии от Марка читаем: “Авва Отче! Все возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо меня” (гл. 14, стих 36). Авва – “отец” по-древнееврейски; Авва Отче – обращение к Богу-Отцу. Ясно, что в буквальном значении эти два стиха написаны Пастернаком от лица Христа. В переносном же значении они принадлежат всем четырем остальным носителям авторского сознания. Выражение “Да минует меня чаша сия” и сходные с ним давно вошли в языки христианских народов и стали крылатыми. Так мог бы сказать и Гамлет, и актер, и Юрий Андреевич, и Пастернак.
я люблю Твой замысел упрямый
И играть согласен эту роль.
Чьи это слова? Их можно понять как продолжение речи Христа, который в Евангелии говорит вслед за словами, приведенными выше: “Но не чего Я хочу, а чего Ты”. Сперва Христос просит Отца о том, чтобы страдания миновали Его, однако тут же прибавляет: “но пусть сбудется не то, чего хочу Я, а то, чего хочешь Ты”. Принимает все испытания своей судьбы, каковы бы они ни были, и Гамлет в трагедии Шекспира. Сознательно, мужественно идут навстречу гибели и герой романа, и его автор. В прямом смысле согласие играть роль высказано от имени актёра.
Но сейчас идет другая драма,
и на этот раз меня уволь.
Актёр согласен играть на сцене, но не хочет участвовать в отталкивающей (как следует из заключительного четверостишия) драме жизни. Приятие и неприятие страданий и насильственной смерти отражают колебания и Христа, так достоверно переданные в Евангелии и придающие Ему такую трогательную человечность, и Гамлета, метания Юрия Андреевича и самого Пастернака.
Но продуман распорядок действий,
И неотвратим конец пути.
Актёр вынужден играть, даже когда пьеса перестаёт ему нравиться.
Другие тоже ничего не могут изменить в жизни, от трагического финала им не уйти.
я один, все тонет в фарисействе.
Фарисеи отвергали учение Христа, обличение их лицемерия и ханжества многократно звучит в речах Христа, переданных в Евангелии. Фарисейским – лживым, лицемерным – был двор короля Клавдия в Эльсиноре, где пришлось действовать Гамлету. Лицемерие и ханжество своего времени не раз обличал Пастернак, в том числе в “Докторе Живаго”.
Евангельские образы, высокий библейский слог соединены с народной пословицей, содержащей простую, но очень глубокую мысль:
Жизнь прожить – не поле перейти.
Такая концовка придает естественность, достоверность всему стихотворению. Оно написано пятистопным хореем классическим размером, который использовал Лермонтов в стихотворении “Выхожу один я на дорогу . “. Когда мы говорим о стихотворном размере вообще, то имеем в виду не только чередование сильных и слабых слоговых позиций, но и присущее ему сплетение определённых тем, синтаксических конструкций, интонаций, настроений. Мне кажется, что тема и настроение одиночества переданы в этом стихотворении с предельным напряжением, начиная с первого и кончая завершающим стихом. Пятистопному хорею обычно свойствен контраст между темой пути и неподвижностью героя. Такой контраст мы видим и в «Гамлете» Пастернака: герой вышел на подмостки; остановился, прислонясь к дверному косяку, и не решается идти дальше, хотя понимает, что идти необходимо. Он просто обречён идти, хотя ждут его страдания и гибель (жизнь прожить – не поле перейти). В этих противоречиях и колебаниях заключен трагизм положения Гамлета всех времён.
Итак, Гамлет в стихотворении Пастернака отождествляется с Юрием Живаго. Стихотворение о самом процессе поиска единственного выхода, который был бы достоин каждого, кто видится нам при чтении стихотворения.
Гамлет Пастернака говорит на равных со всей Вселенной, она слышит Гамлета как давнего знакомого. – Гамлет Пастернака пытается понять свое предназначение и соотносит его с неотвратимостью закона, которому надо подчиняться.
Да его слышит Вселенная, но это не мешает ему оставаться наедине с самим собой, просто масштаб его раздумий соразмерен с масштабом Вселенной.
у Пастернака Гамлет – человек, на наших глазах совершающий выбор. В этом Гамлет перекликается с образом Христа.
– Каждый один на один с самим собой, перед каждым – неминуемая чаша страданий. Каждый расплачивается за грехи своих современников.
На меня наставлен сумрак ночи
Вечный Гамлет ( гамлетовское в русской поэзии)
Центральным образом стихотворения является новый Человек. Это уникальный, возвышенный, сильный духовно образ, который готов вести борьбу за свою свободу, справедливость и будущее, являясь по-настоящему одиноким. Лирический герой выходит из своей «крепости» лишь ночью, предаваясь философским рассуждениям о будущем, ведь днём он глохнет в страшном гуле бурлящей, жестокой и неидеальной реальности.
Смысл
Смысл произведения заключается в том, что жизнь человека — это извечный выбор. Не зря Пастернак дал своему творению название, связанное с одноимённой пьесой Уильяма Шекспира «Гамлет», где главный герой, размышляя, задаётся таким философским вопросом «быть или не быть?». На жизненном пути встречается весьма много трудностей, которые могут сломить человека, сбив его с истинного курса. Терпение, наличие собственного мнения и чёткой жизненной позиции — это залог успеха на пути реализации собственных идей, связанных с положительными метаморфозами процесса изменения социума.
Однако автор прекрасно понимает, что порой человек проигрывает борьбу с роком. От него пал Гамлет, от него потерпел поражение Юрий Живаго. И предвкушение этого поражения видно как раз-таки в этих строках. Лирический герой принимает роль, данную ему, но не хочет играть в «другой драме». Но чашу не пронесли мимо, и он вынужден выйти на сцену, где его падение предрешено. Так и герой романа понимает, к чему его ведет рок революционных событий, но покорно следует ему.
Так же поэт использует фабульную метафору «сумрак ночи», которая служит олицетворением мирового зла, сгустившегося над лирическим героем, который находится под постоянным тоталитарным контролем. Это отсылка к советской власти.
Предварительный просмотр:
В следующей, заключительной строфе пастернаковский герой принимает все испытания судьбы, какими бы они ни были: Но продуман распорядок действий, И неотвратим конец пути. Я один, все тонет в фарисействе. Жизнь прожить — не поле перейти. Фарисеи отвергали учение Христа, обличение их лицемерия и ханжества многократно звучит в речах Христа, переданных в Евангелии. Фарисейским — лживым, лицемерным — был двор короля Клавдия в Эльсиноре . Лицемерие и ханжество своего времени не раз обличал Пастернак, в том числе в «Докторе Живаго». В последней строке евангельские образы, высокий библейский слог соединяются с народной пословицей, содержащей простую, но очень глубокую мысль. Такая концовка придает естественность, достоверность всему стихотворению.
Анализ стихотворения Б. Пастернака “Гамлет”
Автор работы: Пользователь скрыл имя, 05 Апреля 2014 в 20:49, контрольная работа
Атмосфера вещи – мое христианство».
Загрузка...