Кто виноват?
Действие начинается в русской провинции, в имении богатого помещика Алексея Абрамовича Негрова. Семейство знакомится с учителем сына Негрова — Миши, Дмитрием Яковлевичем Круциферским, окончившим Московский университет кандидатом. Негров бестактен, учитель робеет.
Негров был произведён в полковники уже немолодым, после кампании 1812 г., вскоре вышел в отставку в чине генерал-майора; в отставке скучал, хозяйничал бестолково, взял в любовницы молоденькую дочь своего крестьянина, от которой у него родилась дочь Любонька, и наконец в Москве женился на экзальтированной барышне. Трёхлетняя дочь Негрова вместе с матерью сосланы в людскую; но Негрова вскоре после свадьбы заявляет мужу, что хочет воспитать Любоньку как собственную дочь.
Круциферский — сын честных родителей: уездного лекаря и немки, любившей мужа всю жизнь так же сильно, как в юности. Возможность получить образование ему дал сановник, посетивший гимназию уездного города и заметивший мальчика. Не будучи очень способным, Круциферский, однако, любил науку и прилежанием заслужил степень. По окончании курса он получил письмо от отца: болезнь жены и нищета заставили старика просить о помощи. У Круциферского нет денег; крайность вынуждает его с благодарностью принять предложение доктора Крупова, инспектора врачебной управы города NN, — поступить учителем в дом Негровых.
Пошлая и грубая жизнь Негровых тяготит Круциферского, но не только его одного: двусмысленное, тяжёлое положение дочери Негрова способствовало раннему развитию богато одарённой девушки. Нравы дома Негровых равно чужды обоим молодым людям, они невольно тянутся друг к другу и вскоре влюбляются друг в друга, причём Круциферский обнаруживает свои чувства, читая Любоньке вслух балладу Жуковского «Алина и Альсим».
Между тем скучающая Глафира Львовна Негрова тоже начинает испытывать влечение к юноше; старая гувернерша-француженка пытается свести барыню и Круциферского, причём случается забавная путаница: Круциферский, от волнения не разглядев, кто перед ним, объясняется в любви Негровой и даже целует ее; в руки Глафиры Львовны попадает восторженное любовное послание Круциферского Любоньке. Поняв свою ошибку, Круциферский бежит в ужасе; оскорблённая Негрова сообщает мужу о якобы развратном поведении дочери; Негров, воспользовавшись случаем, хочет заставить Круциферского взять Любоньку без приданого, и очень удивлён, когда тот соглашается безропотно. Чтобы содержать семью, Круциферский занимает место учителя гимназии.
Узнавши о помолвке, мизантроп доктор Крупов предостерегает Круциферского: «Не пара тебе твоя невеста. она тигрёнок, который ещё не знает своей силы».
Счастливой свадьбой, однако, эта история не кончается.
Через четыре года в NN приезжает новое лицо — владелец имения Белое поле Владимир Бельтов. Следует описание города, выдержанное в гоголевском духе.
Бельтов молод и богат, хотя и нечиновен; для жителей NN он загадка; рассказывали, что он, окончив университет, попал в милость к министру, затем рассорился с ним и вышел в отставку назло своему покровителю, потом уехал за границу, вошёл в масонскую ложу и пр. Сама внешность Бельтова производит сложное и противоречивое впечатление: «в лице его как-то странно соединялись добродушный взгляд с насмешливыми губами, выражение порядочного человека с выражением баловня, следы долгих и скорбных дум с следами страстей. »
В чудачествах Бельтова винят его воспитание. Отец его умер рано, а мать, женщина необыкновенная, родилась крепостной, по воле случая получила образование и пережила в молодости много страданий и унижений; страшный опыт, перенесённый ею до замужества, сказался в болезненной нервности и судорожной любви к сыну. В учители сыну она взяла женевца, «холодного мечтателя» и поклонника Руссо; сами не желая того, учитель и мать сделали все, чтоб Бельтов «не понимал действительности». Окончив Московский университет по этико-политической части, Бельтов, с мечтами о гражданской деятельности, уехал в Петербург; по знакомству ему дали хорошее место; но канцелярская работа наскучила ему очень скоро, и он вышел в отставку всего-навсего в чине губернского секретаря. С тех пор прошло десять лет; Бельтов безуспешно пробовал заниматься и медициной, и живописью, кутил, скитался по Европе, скучал и, наконец, встретив в Швейцарии своего старого учителя и тронутый его упрёками, решил вернуться домой, чтобы занять выборную должность в губернии и послужить России.
Город произвёл на Бельтова тяжёлое впечатление: «все было так засалено не от бедности, а от нечистоплотности, и все это шло с такою претензией, так непросто. »; общество города представилось ему как «фантастическое лицо какого-то колоссального чиновника», и он испугался, увидев, что «ему не совладать с этим Голиафом». Здесь автор пытается объяснить причины постоянных неудач Бельтова и оправдывает его: «есть за людьми вины лучше всякой правоты».
Общество тоже невзлюбило чужого и непонятного ему человека.
Между тем семья Круциферских живёт очень мирно, у них родился сын. Правда, иногда Круциферским овладевает беспричинное беспокойство: «мне становится страшно моё счастие; я, как обладатель огромных богатств, начинаю трепетать перед будущим». Друг дома, трезвый материалист доктор Крупов, вышучивает Круциферского и за эти страхи, и вообще за склонность к «фантазиям» и «мистицизму». Однажды Крупов вводит в дом Круциферских Бельтова.
В это время жена уездного предводителя, Марья Степановна, женщина глупая и грубая, делает безуспешную попытку заполучить Бельтова в женихи для дочери — девушки развитой и прелестной, совершенно не похожей на своих родителей. Позванный в дом, Бельтов пренебрегает приглашением, чем приводит хозяев в ярость; тут городская сплетница рассказывает предводительше о слишком тесной и сомнительной дружбе Бельтова с Круциферской. Обрадованная возможностью отомстить, Марья Степановна распространяет сплетню.
Бельтов и на самом деле полюбил Круциферскую: до сих пор ему не приходилось встречать такой сильной натуры. Круциферская же видит в Бельтове великого человека. Восторженная любовь мужа, наивного романтика, не могла удовлетворить ее. Наконец Бельтов признается Круциферской в любви, говорит, что знает и о ее любви к нему; Круциферская отвечает, что принадлежит своему мужу и любит мужа. Бельтов недоверчив и насмешлив; Круциферская страдает: «Чего хотел этот гордый человек от неё? Он хотел торжества. » Не выдержав, Круциферская бросается в его объятия; свидание прервано появлением Крупова.
Потрясённая Круциферская заболевает; муж сам почти болен от страха за неё. Далее следует дневник Круциферской, где описаны события последующего месяца — тяжёлая болезнь маленького сына, страдания и Круциферской, и ее мужа. Разрешение вопроса: кто виноват? — автор предоставляет читателю.
Любовь к жене всегда была для Круциферского единственным содержанием его жизни; сначала он пытается скрыть своё горе от жены, пожертвовав собой для ее спокойствия; но такая «противуестественная добродетель вовсе не по натуре человека». Однажды на вечеринке он узнает от пьяных сослуживцев, что его семейная драма стала городской сплетней; Круциферский впервые в жизни напивается и, придя домой, почти буйствует. На следующий день он объясняется с женою, и «она поднялась в его глазах опять так высоко, так недосягаемо высоко», он верит, что она ещё любит его, но счастливее от этого Круциферский не становится, уверенный, что мешает жить любимой женщине.
Разгневанный Крупов обвиняет Бельтова в разрушении семьи и требует уехать из города; Бельтов заявляет, что он «не признает над собою суда», кроме суда собственной совести, что происшедшее было неизбежно и что он сам собирается уехать немедленно.
В тот же день Бельтов побил на улице тростью чиновника, грубо намекнувшего ему на его отношения с Круциферской.
Навестив мать в ее имении, через две недели Бельтов уезжает, куда — не сказано.
Круциферская лежит в чахотке; ее муж пьёт. Мать Бельтова переезжает в город, чтобы ходить за больной, любившей ее сына, и говорить с ней о нем.
Александр Герцен – Доктор Крупов
Александр Герцен – Доктор Крупов краткое содержание
Доктор Крупов – читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
ДОКТОР КРУПОВ
О ДУШЕВНЫХ БОЛЕЗНЯХ ВООБЩЕ
И ОБ ЭПИДЕМИЧЕСКОМ РАЗВИТИИ ОНЫХ
Много и много лет прошло уже с тех пор, как я постоянно посвящаю время, от лечения больных и исполнения обязанностей остающееся, на изложение сравнительной психиатрии с точки зрения совершенно новой. Но недоверие к силам, скромность и осторожность до-реле воспрещали мне всякое обнародование моей теории. Ныне делаю первый опыт сообщить благосклонной публике часть моих наблюдений. Делаю оное, побуждаемый предчувствием скорого перехода в минерально-химическое царство, коего главное неудобство — отсутствие сознания. Полагаю, что на — мне лежит обязанность узнанное мною закрепить, так сказать, вне себя добросовестным рассказом для пользы и соображения сотоварищам по науке; мне кажется, что я не имею права допустить мысль мою бесследно исчезнуть при новых, предстоящих большим полушариям мозга моего, химических сочетаниях и разложениях.
Узнав случайно о вашем сборнике, я решился послать в него отрывок из введения потому именно, что оно весьма общедоступно: в оном, собственно, содержится не теория, а история возникновения оной в, голове моей. При сем не излишним считаю предупредить вас, что я всего менее литератор и, проживая ныне лет тридцать в губернском городе, удаленном как от резиденции,[2] так и от столицы, я отвык от красноречивого изложения мыслей и не привык к модному языку. Не должно, однако, терять из виду, что цель моя вовсе не беллетристическая, а патологическая. Я не пленить хочу моими сочинениями, а быть полезным, сообщая чрезвычайно важную теорию, доселе от внимания величайших врачей ускользнувшую, ныне же недостойнейшим из учеников Иппократа[3] наукообразно развитую и наблюдениями проверенную.
Сию теорию посвящаю я вам, самоотверженные врачи, жертвующие временем вашим печальному занятию лечения и хождения за страждущими душевными болезнями.
S. Croupoff M. et Ch. Doctor.[4]
Я родился в одном помещичьем селении на берегу Оки. Отец мой был диаконом. Возле нашего домика жил пономарь, человек хилый, бедный и обремененный огромной семьей. В числе восьми детей, которыми бог наградил пономаря, был один ровесник мне; мы с ним вместе росли, всякий день вместе играли в огороде, на погосте или перед нашим домом. Я ужасно привязался к товарищу, делился с ним всеми лакомствами, которые мне давали, даже крал для него спрятанные куски пирога, кашу — и передавал через плетень. Приятеля моего все звали «косой Левка», он действительно немного косил глазами. Чем более я возвращаюсь к воспоминаниям о нем, чем внимательнее перебираю их, тем яснее мне становится, что Пономарев сын был ребенок необыкновенный; шести лет он плавал, как рыба, лазил на самые большие деревья, уходил за несколько верст от дома один-одинехонек, ничего не боялся, был как дома в лесу, знал все дороги и в то же время был чрезвычайно непонятлив, рассеян, даже туп. Лет восьми нас стали учить грамоте; я через несколько месяцев бегло читал псалтырь, а Левка не дошел и до складов. Азбука сделала переворот в его жизни. Отец его употреблял всевозможные средства, чтобы развить умственные способности сына — и не кормил дня по два, и сек так, что недели две рубцы были видны, и половину волос выдрал ему, и запирал в темный чулан на сутки, — все было тщетно, грамота Левке не давалась; но безжалостное обращение он понял, ожесточился и выносил все, что с ним делали, с какой-то злою сосредоточенностию. Это ему не дешево стоило: он исхудал, вид его, выражавший прежде детскую кротость и детскую беззаботность, стал выражать дикость запуганного зверя; на отца он не мог смотреть без ужаса и отвращения. Побился еще года два пономарь с сыном, увидел наконец, что он глупорожденный, и предоставил ему полную волю.
Освобожденный Левка стал пропадать целые дни, приходил домой греться или укрываться от непогоды, садился в угол и молчал, а иногда бормотал про себя разные неясные слова и вел дружбу только с двумя существами — со мной и с своей собачонкой. Собачонку эту он приобрел неотъемлемым правом. Раз, когда Левка лежал на песке у реки, крестьянский мальчик вынес щенка, привязал ему камень на шею и, подойдя к крутому берегу, где река была поглубже, бросил туда собачонку; в один миг Левка отправился за нею, нырнул и через минуту явился на поверхности с щенком; с тех пор они не разлучались.
Лет двенадцати меня отправили в семинарию. Два года я не был дома, на третий я приехал провести вакационное время[5] к отцу. На другой день утром рано я надел свой новый затрапезный халат и хотел идти осматривать знакомые места. Только я вышел на двор, у плетня стоит Левка, на том самом месте, где, бывало, я ему давал пироги; он бросился ко мне с такою радостью, что у меня слезы навернулись. «Сенька, — говорил он, — я всю ночь ждал Сеньку». Груша вчера молвила: «Сенька приехал», — и он ласкался ко мне, как зверок, с каким-то подобострастием смотрел мне в глаза и спрашивал: «Ты не сердит на меня? Все сердиты на Левку, — не сердись, Сенька, я плакать буду, не сердись, я тебе векшу поймал». Я бросился обнимать Левку; это так ново, так необыкновенно было для него, что он просто зарыдал и, схвативши мою руку, целовал ее, я не мог ее отдернуть, так крепко он держал ее. «Пойдем-ка в лес», — сказал я ему. «Пойдем далеко за буераки, хорошо будет, очень хорошо», — отвечал он. Мы пошли; он вел версты четыре лесом, поднимавшимся в гору, и вдруг вывел на открытое место; внизу текла Ока, кругом верст на двадцать стелился один из превосходных сельских видов Великороссии.
«Здесь хорошо, — говорил Левка, — здесь хорошо». — «Что же хорошо?» — спросил я его, желая испытать. Он остановил на мне какой-то неверный взгляд, лицо его приняло другое, болезненное выражение, он покачал головой и сказал: «Левка не знает, так хорошо!» Мне стало смерть стыдно. Левка сопровождал меня на всех прогулках, его безграничная преданность, его беспрерывное внимание сильно трогали меня. Привязанность его ко мне была понятна, один я обходился с ним ласково. В семье им гнушались, стыдились его; крестьянские мальчики дразнили его, даже взрослые мужики делали ему всякого рода обиды и оскорбления, приговаривая: «Юродивого обижать не надо, юродивый — божий человек». Он обыкновенно ходил задами села, когда же ему случалось идти улицей, одни собаки обходились с ним по-человечески; они, издали завидя его, виляли хвостом и бежали к нему навстречу, прыгали на шею, лизали в лицо и ласкались до того, что Левка, тронутый до слез, садился середь дороги и целые часы занимал из благодарности своих приятелей, занимал их до тех пор, пока какой-нибудь крестьянский мальчик пускал камень наудачу, в собак ли попадёт или в бедного мальчика; тогда он вставал и убегал в лес.
Былое и думы, Герцен Александр Иванович
Краткое содержание, краткий пересказ
Краткое содержание книги
Книга Герцена начинается с рассказов его няньки о мытарствах семьи Герцена в Москве 1812 г., занятой французами (сам А. И. тогда — маленький ребенок); кончается европейскими впечатлениями 1865 — 1868 гг. Собственно, воспоминаниями в точном смысле слова “Былое и думы” назвать нельзя: последовательное повествование находим, кажется, только в первых пяти частях из восьми (до переезда в Лондон в 1852 г.); дальше — ряд очерков, публицистических статей, расположенных, правда, в хронологическом порядке. Некоторые главы “Былого и дум” первоначально печатались как самостоятельные веши (“Западные арабески”, “Роберт Оуэн”). Сам Герцен сравнивал “Былое и думы” с домом, который постоянно достраивается: с “совокупностью пристроек, надстроек, флигелей”.
Часть первая — “Детская и университет (1812 — 1834)” — описывает по преимуществу жизнь в доме отца — умного ипохондрика, который кажется сыну (как и дядя, как и друзья молодости отца — напр., О. А. Жеребцова) типичным порождением XVIII в.
События 14 декабря 1825 г. оказали чрезвычайное воздействие на воображение мальчика. В 1827 г. Герцен знакомится со своим дальним родственником Н. Огаревым — будущим поэтом, очень любимым русскими читателями в 1840 — 1860-х; с ним вместе Герцен будет потом вести русскую типографию в Лондоне. Оба мальчика очень любят Шиллера; помимо прочего, их быстро сближает и это; мальчики смотрят на свою дружбу как на союз политических заговорщиков, и однажды вечером на Воробьевых горах, “обнявшись, присягнули, в виду всей Москвы, пожертвовать жизнью на избранную борьбу”. Свои радикальные политические взгляды Герцен продолжает проповедовать и повзрослев — студентом физико-математического отделения Московского университета.
Часть вторая — “Тюрьма и ссылка” (1834 — 1838)”: по сфабрикованному делу об оскорблении его величества Герцен, Огарев и другие из их университетского кружка арестованы и сосланы; Герцен в Вятке служит в канцелярии губернского правления, отвечая за статистический отдел; в соответствующих главах “Былого и дум” собрана целая коллекция печально-анекдотических случаев из истории управления губернией.
Здесь же очень выразительно описывается А. Л. Витберг, с которым Герцен познакомился в ссылке, и его талантливый и фантастический проект храма в память о 1812 г. на Воробьевых горах.
В 1838 г. Герцена переводят во Владимир.
Часть третья — “Владимир-на-Клязьме” (1838 — 1839)” — романтическая история любви Герцена и Натальи Александровны Захарьиной, незаконной дочери дяди Герцена, воспитывавшейся у полубезумной и злобной тетки. Родственники не дают согласия на их брак; в 1838 г. Герцен приезжает в Москву, куда ему запрещен въезд, увозит невесту и венчается тайно.
В части четвертой — “Москва, Петербург и Новгород” (1840 — 1847)” описывается московская интеллектуальная атмосфера эпохи. Вернувшиеся из ссылки Герцен и Огарев сблизились с молодыми гегельянцами — кружком Станкевича (прежде всего — с Белинским и Бакуниным). В главе “Не наши” (о Хомякове, Киреевских, К. Аксакове, Чаадаеве) Герцен говорит прежде всего о том, что сближало западников и славянофилов в 40-е гг. (далее следуют объяснения, почему славянофильство нельзя смешивать с официальным национализмом, и рассуждения о русской общине и социализме).
В 1846 г. по идеологическим причинам происходит отдаление Огарева и Герцена от многих, в первую очередь от Грановского (личная ссора между Грановским и Герценом из-за того, что один верил, а другой не верил в бессмертие души, — очень характерная черта эпохи); после этого Герцен и решает уехать из России.
Часть пятая (“Париж — Италия — Париж (1847 — 1852): Перед революцией и после нее”) рассказывает о первых годах, проведенных Герценом в Европе: о первом дне русского, наконец очутившегося в Париже, городе, где создавалось многое из того , что он на родине читал с такой жадностью: “Итак, я действительно в Париже, не во сне, а наяву: ведь это Вандомская колонна и rue de la Paix”; о национально-освободительном движении в Риме, о “Молодой Италии”, о февральской революции 1848 г. во Франции (все это описано достаточно кратко: Герцен отсылает читателя к своим “Письмам из Франции и Италии”), об эмиграции в Париже — преимущественно польской, с ее мистическим мессианским, католическим пафосом (между прочим, о Мицкевиче), об Июньских днях, о своем бегстве в Швейцарию и проч.
Уже в пятой части последовательное изложение событий прерывается самостоятельными очерками и статьями. В интермедии “Западные арабески” Герцен — явно под впечатлением от режима Наполеона III — с отчаянием говорит о гибели западной цивилизации, такой дорогой для каждого русского социалиста или либерала. Европу губит завладевшее всем мещанство с его культом материального благополучия: душа убывает. (Эта тема становится лейтмотивом “Былого и дум”: см., напр,: гл. “Джон-Стюарт Милль и его книга “On Liberty” в шестой части.) Единственный выход Герцен видит в идее социального государства.
В главах о Прудоне Герцен пишет и о впечатлениях знакомства (неожиданная мягкость Прудона в личном общении), и о его книге “О справедливости в церкви и в революции”. Герцен не соглашается с Прудоном, который приносит в жертву человеческую личность “богу бесчеловечному” справедливого государства; с такими моделями социального государства — у идеологов революции 1891 г. вроде Ба-бефа или у русских шестидесятников — Герцен спорит постоянно, сближая таких революционеров с Аракчеевым (см., напр., гл. “Роберт Оуэн” в части шестой).
Особенно неприемлемо для Герцена отношение Прудона к женщине — собственническое отношение французского крестьянина; о таких сложных и мучительных вещах, как измена и ревность, Прудон судит слишком примитивно. По тону Герцена ясно, что эта тема для него близкая и болезненная.
Завершает пятую часть драматическая история семьи Герцена в последние годы жизни Натальи Александровны: эта часть “Былого и дум” была опубликована через много лет после смерти описанных в ней лиц.
Июньские события 1848 г. в Париже (кровавый разгром восстания и воцарение Наполеона III), а потом тяжелая болезнь маленькой дочери роковым образом подействовали на впечатлительную Наталью Александровну, вообще склонную к приступам депрессии. Нервы ее напряжены, и она, как можно понять из сдержанного рассказа Герцена, вступает в слишком близкие отношения с Гервегом (известным немецким поэтом и социалистом, самым близким тогда другом Герцена), тронутая жалобами на одиночество его непонятой души. Наталья Александровна продолжает любить мужа, сложившееся положение вещей мучает ее, и она, поняв наконец необходимость выбора, объясняется с мужем; Герцен выражает готовность развестись, если на то будет ее воля; но Наталья Александровна остается с мужем и порывает с Гервегом. (Здесь Герцен в сатирических красках рисует семейную жизнь Гервега, его жену Эмму — дочь банкира, на которой женились из-за ее денег, восторженную немку, навязчиво опекающую гениального, по ее мнению, мужа. Эмма якобы требовала, чтобы Герцен пожертвовал своим семейным счастьем ради спокойствия Гервега.)
После примирения Герцены проводят несколько счастливых месяцев в Италии. В 1851 г. — в кораблекрушении погибают мать Герцена и маленький сын Коля. Между тем Гервег, не желая смириться со своим поражением, преследует Герценов жалобами, грозит убить их или покончить с собой и, наконец, оповещает о случившемся общих знакомых. За Герцена заступаются друзья; следуют неприятные сцены с припоминанием старых денежных долгов, с рукоприкладством, публикациями в периодике и проч. Всего этого Наталья Александровна перенести не может и умирает в 1852 г. после очередных родов (видимо, от чахотки).
Пятая часть заканчивается разделом “Русские тени” — очерками о русских эмигрантах, с которыми Герцен тогда много общался. Н. И. Сазонов, товарищ Герцена по университету, много и несколько бестолково скитавшийся по Европе, увлекавшийся политическими прожектами до того, что в грош не ставил слишком “литературную” деятельность Белинского, например, для Герцена этот Сазонов — тип тогдашнего русского человека, зазря сгубившего “бездну сил”, не востребованных Россией. И здесь же, вспоминая о сверстниках, Герцен перед лицом заносчивого нового поколения — “шестидесятников” — “требует признания и справедливости” для этих людей, которые “жертвовали всем, что им предлагала традиционная жизнь, из-за своих убеждений Таких людей нельзя просто сдать в архив. “. А. В. Энгельсон для Герцена — человек поколения петрашевцев со свойственным ему “болезненным надломом”, “безмерным самолюбием”, развившимся под действием “дрянных и мелких” людей, которые составляли тогда большинство, со “страстью самонаблюдения, самоисследования, самообвинения” — и притом с плачевной бесплодностью и неспособностью к упорной работе, раздражительностью и даже жестокостью.
Часть шестая. После смерти жены Герцен переезжает в Англию: после того как Гервег сделал семейную драму Герцена достоянием молвы, Герцену нужно было, чтобы третейский суд европейской демократии разобрался в его отношениях с Гервегом и признал правоту Герцена. Но успокоение Герцен нашел не в таком “суде” (его и не было), а в работе: он “принялся за “Былое и думы” и за устройство русской типографии”.
Автор пишет о благотворном одиночестве в его тогдашней лондонской жизни (“одиноко бродя по Лондону, по его каменным просекам, не видя иной раз ни на шаг вперед от сплошного опалового тумана и толкаясь с какими-то бегущими тенями, я много прожил”) ; это было одиночество среди толпы: Англия, гордящаяся своим “правом убежища”, была тогда наполнена эмигрантами; о них преимущественно и рассказывает часть шестая (“Англия (1852 — 1864)”).
От вождей европейского социалистического и национально-освободительного движения, с которыми Герцен был знаком, с некоторыми — близко (гл. “Горные вершины” — о Маццини, Ледрю-Роллене, Кошуте и др.; гл. “Camicia rossa” о том, как Англия принимала у себя Гарибальди — об общенародном восторге и интригах правительства, не желавшего ссориться с Францией), — до шпионов, уголовников, выпрашивающих пособие под маркой политических изгнанников (гл. “Лондонская вольница пятидесятых годов”). Убежденный в существовании национального характера, Герцен посвящает отдельные очерки эмиграции разных национальностей (“Польские выходцы”, “Немцы в эмиграции” (здесь см., в частности, характеристику Маркса и “марксидов” — “серной шайки”; их Герцен считал людьми очень непорядочными, способными на все для уничтожения политического соперника; Маркс платил Герцену тем же). Герцену было особенно любопытно наблюдать, как национальные характеры проявляются в столкновении друг с другом (см. юмористическое описание того, как дело французов дуэлянтов рассматривалось в английском суде — гл. “Два процесса”).
Часть седьмая посвящена собственно русской эмиграции (см., напр., отдельные очерки о М. Бакунине и В. Печерине), истории вольной русской типографии и “Колокола” (1858 — 1862). Автор начинает с того, что описывает неожиданный визит к нему какого-то полковника, человека, судя по всему, невежественного и вовсе нелиберального, но считающего обязанностью явиться к Герцену как к начальству: “я тотчас почувствовал себя генералом”. Первая гл. — “Апогей и перигей”: огромная популярность и влияние “Колокола” в России проходят после известных московских пожаров и в особенности после того, как Герцен осмелился печатно поддержать поляков во время их восстания 1862 г.
Часть восьмая (1865 — 1868) не имеет названия и общей темы (недаром первая ее глава — “Без связи”); здесь описываются впечатления, которые произвели на автора в конце 60-х гг. разные страны Европы, причем Европа по-прежнему видится Герцену как царство мертвых (см. главу о Венеции и о “пророках” — “Даниилах”, обличающих императорскую Францию, между прочим, о П. Леру); недаром целая глава — “С того света” — посвящена старикам, некогда удачливым и известным людям. Единственным местом в Европе, где можно еще жить, Герцену кажется Швейцария.
Завершают “Былое и думы” “Старые письма” (тексты писем к Герцену от Н. Полевого, Белинского, Грановского, Чаадаева, Прудона, Карлейля). В предисловии к ним Герцен противопоставляет письма — “книге”: в письмах прошлое “не давит всей силой, как давит в книге. Случайное содержание писем, их легкая непринужденность, их будничные заботы сближают нас с писавшим”. Так понятые письма похожи и на всю книгу воспоминаний Герцена, где он рядом с суждениями о европейской цивилизации попытался сберечь и то самое “случайное” и “будничное”. Как сказано в XXIV гл. пятой части, “что же, вообще, письма, как не записки о коротком времени?”.
Герцен доктор крупов краткое содержание
Поиски идеала в любви и дружбе – это палка о двух концах, которая позволяет человеку избивать самого себя, при этом умудряясь полноценно поиздеваться над чувствами других людей.
Герцен Александр Иванович (псевдоним Искандер) (1812 – 1870)
Русский политический деятель, писатель, философ, публицист. Родился 6 апреля (по старому стилю – 25 марта) 1812 в Москве. Внебрачный сын знатного русского барина И.А. Яковлева и немки Луизы Гааг, которую Яковлев, возвращаясь после многолетнего путешествия по Европе, взял с собою в Москву. Ребенку Яковлев дал фамилию Герцен (от немецкого слова “Herz” – сердце). Первые годы мальчика прошли уныло и одиноко. У матери он научился немецкому языку, в разговорах с отцом и гувернерами – французскому. У Яковлева была богатая библиотека, состоявшая почти исключительно из сочинений французских писателей XVIII в., и в ней мальчик рылся вполне свободно. События 14 декабря 1825 определили направление стремлений и симпатий Герцена. В 1833 Герцен окончил университет со степенью кандидата и серебряною медалью. Еще в университете он ознакомился с учением сен-симонистов. Через год после окончания курса Герцен и его друг Огарев были арестованы. Причиною ареста был самый факт существования в Москве “неслужащих”, вечно о чем-то толкующих, волнующихся и кипятящихся молодых людей, а поводом – одна студенческая вечеринка, на которой пелась содержавшая в себе “дерзостное порицание” песня, и был разбит бюст императора Николая Павловича. Герцен доктор крупов краткое содержание Дознание выяснило, что песню составил Соколовский , с Соколовским был знаком Огарев, с Огаревым дружен Герцен, и хотя на вечеринке ни Герцен, ни Огарев даже не были, тем не менее, на основании “косвенных улик” относительно их “образа мыслей”, они были привлечены к делу о “несостоявшемся, вследствие ареста, заговоре молодых людей, преданных учению сен-симонизма”. В тюрьме Герцен пробыл девять месяцев, после чего, по его словам, “нам прочли, как дурную шутку, приговор к смерти, а затем объявили, что, движимый столь характерной для него, непозволительной добротой, император повелел применить к нам лишь меру исправительную, в форме ссылки”. Герцену назначили местом ссылки Пермь, где он провел три недели и затем, по распоряжению властей, был переведен в Вятку, с зачислением в качестве “канцеляриста” на службу к губернатору Тюфяеву. Вскоре его пеервели из Вятки во Владимир, а после Владимира Герцену разрешено было жить в Петербурге, но вскоре он снова оказался в ссылке, в Новгороде. Благодаря хлопотам друзей Герцену удалось вырваться и из Новгорода, выйти в отставку и переехать в Москву. Там и прожил он с 1842 по 1847 – последний период своей жизни в России. Герцена тянуло в Европу, но на просьбы Герцена о выдаче заграничного паспорта для лечения там жены император Николай положил резолюцию: “не надо”. Условия русской жизни страшно давили Герцена; между тем Огарев был уже за границей и оттуда писал своему другу: “Герцен! А ведь жить дома нельзя. Я убежден, что нельзя. Человек, чуждый своему семейству, обязан разорвать со своим семейством”. В 1847 он наконец-то прибыл в Париж, затем в Женеву, жил в Италии. После появления “Писем из Франции и Италии”, появилось в печати и знаменитое произведение Герцена “С того берега” (первоначально также по-немецки: “Von andern Ufer”). Похоронив в Ницце жену, Герцен переехал в Лондон, где поставил первый станок вольной русской прессы, на котором печатались журналы “Полярная Звезда” и “Колокол”, первый номер которого вышел 1 июля 1857. “Колокол” продолжал выходить до 1867. Последний период жизни Герцена был для него временем оторванности от России и одиночества. “Отцы” отшатнулись от него за “радикализм”, а “дети” – за “умеренность”. Герцен доктор крупов краткое содержание Умер 21 (по старому стилю – 9) января 1870 в Париже. Похоронили Герцена сначала на кладбище Pere Lachaise, а потом прах его был перевезен в Ниццу, где он покоится до настоящего времени. Над могилой высится прекрасный, изображающий Герцена стоящим во весь рост, с лицом, обращенным по направлению к России, памятник работы Забелло.
Среди произведений – статьи, повести, романы: “Записки одного молодого человека” (автобиографическая повесть), “Москва и Петербург” (1842; памфлет расходился в списках; опубликован в 1857), “Дилетантизм в науке” (1843), “Письма об изучении природы” (1845 – 1846), “Кто виноват?” (1841 – 1846, роман), “Доктор Крупов” (1847, повесть), “Сорока-воровка” (1848, повесть), “Долг прежде всего” (1851, повесть), “Поврежденный” (1851, повесть), “Вильям Пенн” (драма), “Былое и думы” (1852 – 1868, автобиографический роман), “Скуки ради” (1868 – 1869, очерк), “Доктор, умирающий и мертвые” (1869, повесть), “К старому товарищу” (1869, письма – последняя работа). Герцен доктор крупов краткое содержание
Путь парадокса – это путь истины. Чтобы подвергнуть реальность серьезному испытанию, мы должны увидеть ее балансирующей на туго натянутой проволоке.
Краткое содержание повести Герцена «Доктор Крупов»
В сюжете повести эта идейная концепция получает гиперболическое выражение, в котором сказывается «антропологический» материализм автора. Доктор Крупов в результате своих медицинских наблюдений приходит к выводу, что подавляющее большинство членов общества, ведущих, как им кажется, нормальный образ жизни, вытекающий из нормальных понятий и представлений, на самом деле живут и мыслят ненормально и с медицинской точки зрения должны считаться умственно поврежденными, или попросту «сумасшедшими».
Повседневные бытовые сцены первой части повести контрастируют со второй, заостренно-сатирической частью и не соответствуют ей по форме. Однако, несмотря на такую неравномерность изображения, «Доктор Крупов» является очень важным идейным достижением Герцена, открывающим новый этап в развитии русской сатиры.
Но маниакальность свойственна не только отдельным людям в быту. Она, по мнению Крупова, лежит в основе целых учреждений и корпораций. Такова по своей сущности реакционная царская бюрократия. Крупов дает очень острое сатирическое изображение небольшого русского города, бюрократического центра, который в целом представляет собой «губернское правление, обросшее разными домами и жителями, собравшимися около присутственных мест». В нем «начальство составило сущность: города», а «остальные жители больше находились для порядка». В другом месте Крупов зло пародирует весь феодальный правопорядок, изображая его в виде палаты номер пять сумасшедшего дома. Здесь один из больных сумел внушить всем другим, что он имеет законное право получать с каждого полпорции его пищи на том основании, что «его отец умер от объедения, а дед опился». По характеру идейного содержания и вытекающим из него принципам и приемам творческой типизации эти маленькие сатирические картинки повести Герцена предвосхищают лучшие сатирические полотна Салтыкова-Щедрина, где подобные особенности содержания и формы доведены до гораздо большей законченности и совершенства.
У Герцена же эти особенности только найдены, намечены, но не разработаны. При этом сатирические зарисовки жизни общества сосредоточены у него лишь во второй главе повести. Первая же глава заключает в себе ее социальную антитезу, а вместе с тем предысторию рассказчика и мотивировку его рассказа. В ней изображен крестьянский мальчик Левка. Он из-за своей действительной умственной неполноценности стоит вне традиционных нравственных представлений и предрассудков, но в личных отношениях с окружающими обнаруживает ту простоту и искренность переживаний, которые отчасти еще свойственны патриархальной народной среде и в которых, по мнению автора, можно видеть прообраз нормальных человеческих отношений, не изуродованных классовым порабощением и эксплуатацией.
В некоторой внешней связи с романом «Кто виноват?» находится и повесть Герцена «Доктор Крупов», написанная в то же время и опубликованная в «Современнике» осенью 1847 г. По существу же эта повесть показывает, что в мировоззрении Герцена, дворянского революционера, уже в 40-е годы складывалась та концепция исторической жизни общества, которая в 60-е годы будет отчетливо проявляться в социологических статьях Чернышевского и Добролюбова, в зрелой политической сатире Щедрина. Впервые Герцен в русской”литературе подошел к сатирическому осмыслению не отдельных сторон жизни господствующих слоев, но всей системы общественных взглядов и установлений, служащей для защиты строя, основанного на порабощении и эксплуатации народа. Герцен приходит к мысли об исторической бессмысленности этих взглядов, установлений и связанных с ними моральных норм. И он противопоставляет всему этому простоту, естественность мыслей и чувств, которые еще можно найти в жизни крестьянства.
Среди тех случаев, которые приведены Круповым, намечаются разные виды такого «сумасшествия». Один из них – это признание святости и нерушимости насильственных браков, заключенных ради выгоды и связавших людей, друг друга не любящих. Таков, например, брак Анны Федоровны и Никанора Ивановича; они ведут между собой непрерывные семейные баталии, но соблюдают «закон и приличие» и не желают разойтись. Другой, особенно распространенный вид «сумасшествия»- это мания чинопочитания. Ею заражен «главный директор» дома умалишенных, который являлся к больным увешанный орденами и с удовольствием слушал, как фельдшера называли его «ваше превосходительство».
Так развивалось художественное творчество Герцена в 40-е годы, когда о
Краткое содержание “Доктор Крупов” Герцена
Герцен Александр Иванович
Произведение “Доктор Крупов”
(1845-1846)
Яркое сатирическое произведение. Старый врач-материалист Крупов из многолетнего опыта своей лечебной практики, из общих наблюдений над жизнью людей делает заключение, что человечество больно безумием и его история – “автобиография сумасшедшего”. По мысли Герцена, истоки “повального безумия” лежат в социальном строе, в общественном неравенстве людей. “Поврежденным” выглядит весь строй жизни, при котором люди, работающие “денно и нощно”, “не вырабатывали ничего, а те, которые ничего не делали, беспрерывно вырабатывали ничего, а те, которые ничего не делали, беспрерывно вырабатывали, и очень много”. Б этом мире социальной несправедливости и лицемерия, убеждается Крупов, так называемые “сумасшедшие” – “в сущности не глупее и не поврежденнее всех остальных, но только самобытнее, сосредоточеннее, независимее, оригинальнее, даже можно сказать, что гениальнее тех”. Все, например, считают полоумным Левку, сына пономаря, но Крупов показывает, сколько обаяния и непосредственности чувства в этом больном деревенском мальчике, каким преданным и самоотверженным выступает он в дружбе, как трогательно он относится к природе. Признание “безумия” Крупов последовательно показывает в жизни разных слоев чиновников. В сущности, утверждает Крупов, жизнь в городе ничем не отличалась от порядков в доме умалишенных.
Краткое содержание “Кровавая свадьба” Лорки Лорка Федерико Гарсиа Произведение “Кровавая свадьба” Испания, начало XX в. Горная деревушка. Действие пьесы начинается в доме Жениха. Мать, узнав, что он идет на виноградник и хочет взять нож, разражается.
Краткое содержание “Никто не знает ночи” Браннера Ханс Кристиан Браннер Произведение “Никто не знает ночи” Подростками Симон и Лидия были соседями по дому в Копенгагене. Мальчишки во дворе орали, что у Лидии мать шлюха; Лидия дразнила и.
Краткое содержание “Ангелочек” Андреева Андреев Леонид Николаевич Произведение “Ангелочек” Сашка – герой “рождественского рассказа” Андреева – обладал непокорной и смелой душой, не мог спокойно отнестись ко злу и мстил жизни. Для этой цели он.
Краткое содержание “Казаки” Толстого Толстой Лев Николаевич Произведение “Казаки” Ранним зимним утром от крыльца московской гостиницы Шевалье, простясь с друзьями после долгого ужина, Дмитрий Андреевич Оленин отъезжает на ямской тройке в кавказский пехотный полк.
Краткое содержание “Перед восходом солнца” Гауптмана Герхарт Гауптман Произведение “Перед восходом солнца” Действие происходит в современной писателю Силезии. В имении Краузе появляется Альфред Лот, он хотел бы видеть господина инженера. Фрау Краузе – крикливая крестьянская баба.
Краткое содержание “Утраченные иллюзии” Бальзака Бальзак Оноре де Произведение “Утраченные иллюзии” Питать иллюзии – участь провинциалов. Люсьен Шардон был родом из Ангулема. Его отец, простой аптекарь, в 1793 г. чудом спас от эшафота девицу де.
Краткое содержание “Групповой портрет с дамой” Белль Генрих Белль Произведение “Групповой портрет с дамой” Лени Пфайфер, урожденная Груйтен, немка. Ей сорок восемь лет, она все еще красива – а в молодости была истинной красавицей: блондинка, с прекрасной.
Краткое содержание “Осень” Бальмонта Бальмонт Константин Дмитриевич Произведение “Осень” I Октябрь уж наступил – уж роща отряхает Последние листы с нагих своих ветвей; Дохнул осенний хлад – дорога промерзает. Журча еще бежит за мельницу.
Краткое содержание “Суть дела” Грина Грэм Грин Произведение “Суть дела” Действие происходит в 1942 г. в Западной Африке, в безымянной британской колонии. Главный герой – заместитель начальника полиции столичного города майор Генри Скоби, человек неподкупно.
Краткое содержание “Жестокость” Нилина Нилин Павел Филиппович Произведение “Жестокость” Уездный сибирский городок Дудари. 20-е гг. Повествование ведется от лица участника описываемых событий, о которых он вспоминает много лет спустя. Автор повествования, который ни разу.
Краткое содержание “На всякого мудреца довольно простоты” Островского Островский Александр Николаевич Произведение “На всякого мудреца довольно простоты” Действие происходит в Москве, в первое десятилетие реформ Александра II. Первый акт пьесы – в квартире, где с матерью-вдовой живет молодой.
Краткое содержание “Филумена Мартурано” Филиппо Эдуардо де Филиппо Произведение “Филумена Мартурано” Действие происходит в Неаполе в богатом доме пятидесятидвухлетнего дона Доменико Сориано, успешного предпринимателя. В комнате находятся сам дон Доменико, донна Филумена Мартурано, женщина, с.
Краткое содержание “Москва 2042” Войновича Войнович Владимир Николаевич Произведение “Москва 2042” Живущий в Мюнхене русский писатель-эмигрант Виталий Карцев в июне 1982 г. получил возможность оказаться в Москве 2042 г. Готовясь к поездке, Карцев встретил своего.
Краткое содержание “Слепые” Метерлинка Морис Метерлинк Произведение “Слепые” Старый северный лес под высоким звездным небом. Прислонясь к стволу старого дуплистого дуба, дряхлый священник застыл в мертвой неподвижности. Синие губы его полураскрыты, остановившиеся глаза уже.
Краткое содержание “Потонувший колокол” Гауптмана Герхарт Гауптман Произведение “Потонувший колокол” Горная лужайка с маленькой хижиной под нависшей скалой. На краю колодца сидит юная Раутенделейн, существо из мира фей, и расчесывает свои густые рыжевато-золотистые волосы. Перегнувшись.
Краткое содержание “Свадьба Кречинского” Сухово-Кобылина Сухово-Кобылин Александр Васильевич Произведение “Свадьба Кречинского” Уже не первый месяц помещик Петр Константинович Муромский, доверив деревенское хозяйство управляющему, живет со своей дочерью Лидочкой и ее пожилой тетушкой Анной Антоновной Атуевой.
Краткое содержание “Котик Летаев” Белого Андрей Белый Произведение “Котик Летаев” Здесь, на крутосекущей черте, в прошлое бросаю я долгие и немые взоры. Первые миги сознания на пороге трехлетия моего – встают мне. Мне тридцать пять.
Краткое содержание “Антоний и Клеопатра” Шекспира Уильям Шекспир Произведение “Антоний и Клеопатра” В Александрии триумвир Марк Антоний опутан шелковыми сетями египетской царицы Клеопатры и предается любви и разгулу. Сторонники Антония ворчат: “Один из главных трех столпов.
Краткое содержание “Цифры” Бунина Бунин Иван Алексеевич Произведение “Цифры” “Мой дорогой, когда ты вырастешь, вспомнишь ли ты, как однажды зимним вечером ты вышел из детской в столовую, – это было после одной из наших.
Краткое содержание “Кошка под дождем” Хемингуэя Хемингуэй Эрнест Миллер Произведение “Кошка под дождем” Действие происходит в Италии, в приморском отеле. Главные герои – американцы, семейная пара. Мужа зовут Джордж, имя его жены автор не упоминает. Муж.
Сейчас вы читаете: Краткое содержание “Доктор Крупов” Герцена
Загрузка...