10.01.2020

И дольше века длится день – краткое содержание романа Айтматова (сюжет произведения)

И дольше века длится день – краткое содержание романа Айтматова

Этот роман увидел свет в 1980 году в одном из выпусков журнала “Новый мир”. Позже Чингиз Айтматов выпускал повести к роману, которые по итогу вошли в его состав.

Действие романа происходит на железнодорожной станции Торетам, которая находится неподалёку от космодрома Байконур. Эту станцию отовсюду окружает огромная степь-пустыня Сары-Озеки.

Главные герои произведения Едигей трудится на этой станции. В одну из его смен на работу прибегает супруга Укубала и сообщает о гибели близкого друга Казангана.

В далеком 1944 году Едигея демобилизовали после контузии. Когда ему целый год было запрещено выполнять тяжёлую работу. Эта семья решила отправиться на железнодорожную станцию, работать дворником или ещё кем-нибудь. Тогда это семья и познакомилась с Казанганом, который позвал их на эту станцию. За 30 лет эти две семьи очень хорошо сдружились и можно сказать сроднились.

После дежурства Едигей идет домой, его мысли тогда были заняты только похоронами друга. И прямо в этот момент он почувствовал, что Земля под ногами сотряслась. Оказалось, что на космодроме запустили ракету.

Едигей убеждает семью Казангана на похороны на кладбище Ана-Бейит, которое связано ещё с манкуртами. Манкурт-это человек, которого насильно лишили памяти, сделав рабом. Данный роман содержит огромное количество исторических вставок.

Это кладбище находилось довольно-таки далеко. Необходимо было преодолеть путь в 30 километров. Перед этим тело умершего хорошо, подготовили по всем традициям, в котором писатель уделял особое внимание. По пути на кладбище главные герои вспоминал о прошлом, о всем, что случалось с ним и с покойным.

Также в романе поднимается тема космоса. Та ракета была запущена, так как космонавты корабля “Паритет” долгое время не выходили на связь. Оказывается, что космонавты этого корабля пропали, но осталась запись, в которой говорилось о контакте с внеземной цивилизацией. Инопланетяне предложили побывать на их планете Лесна Грудь , те дали согласие, но ни с кем не согласовали это. Когда экипаж корабля возвратился, он рассказал о всех прелестях той планеты.

Герои романа на своем пути встречают изгородь с колючей проволокой. Рядом с ней стоит одинокий солдат, который никого не пропускает через эту изгородь. Кладбище, на котором хотели похоронить покойника, собираются уничтожить. Несмотря на уговоры главного героя солдат не пропустил их. И тогда покойника пришлось хоронить на соседнем кладбище.

В конце романа Едигей отправляется к начальству, чтобы объяснить им, что уничтожать кладбище нельзя, так как на нём были похоронены многие поколения. Но главный герой так и не доходит до начальства. он испугался того,что ракета взлетела в небо, потом ещё одна и ещё. эти ракеты должны были уничтожить всё живое, что приближается к Земле. Так как правительство решило, что нельзя обратно пускать на землю космонавтов, которые побывали в контакте с инопланетянами и защитить планету от всех внеземных цивилизаций.

Также читают:

Рассказ И дольше века длится день

Краткое содержание «И дольше века длится день»

Читать «И дольше века длится день» в кратком содержании

Поезда в этих краях шли с востока на запад и с запада на восток.

А по сторонам от железной дороги в этих краях лежали великие пустынные пространства — Сары-Озеки, Серединные земли жёлтых степей. Едигей работал здесь стрелочником на разъезде Боранлы-Буранный. В полночь к нему в будку пробралась жена, Укубала, чтобы сообщить о смерти Казангапа.

Тридцать лет назад, в конце сорок четвёртого, демобилизовали Едигея после контузии. Врач сказал: через год будешь здоров. Но пока работать физически он не мог. И тогда они с женой решили податься на железную дорогу: может, найдётся для фронтовика место охранника или сторожа. Случайно познакомились с Казангапом, разговорились, и он пригласил молодых на Буранный. Конечно, место тяжёлое — безлюдье да безводье, кругом пески. Но все лучше, чем мытариться без пристанища.

Когда Едигей увидел разъезд, сердце его упало: на пустынной плоскости стояло несколько домиков, а дальше со всех сторон — степь. Не знал тогда, что на месте этом проведёт всю остальную жизнь. Из них тридцать лет — рядом с Казангапом. Казангап много помогал им на первых порах, дал верблюдицу на подои, подарил верблюжонка от неё, которого назвали Каранаром. Дети их росли вместе. Стали как родные.

И хоронить Казангапа придётся им. Едигей шёл домой после смены, думал о предстоящих похоронах и вдруг почувствовал, что земля под его ногами содрогнулась. И он увидел, как далеко в степи, там, где располагался Сарозекский космодром, огненным смерчем поднялась ракета. То был экстренный вылет в связи с чрезвычайным происшествием на совместной советско-американской космической станции «Паритет». «Паритет» не реагировал на сигналы объединённого центра управления — Обценупра — уже свыше двенадцати часов. И тогда срочно стартовали корабли с Сары-Озека и из Невады, посланные на выяснение ситуации.

. Едигей настоял на том, чтобы хоронили покойного на далёком родовом кладбище Ана-Бейит. У кладбища была своя история. Предание гласило, что жуаньжуаны, захватившие Сары-Озеки в прошлые века, уничтожали память пленных страшной пыткой: надеванием на голову шири — куска сыромятной верблюжьей кожи. Высыхая под солнцем, шири стискивал голову раба подобно стальному обручу, и несчастный лишался рассудка, становился манкуртом. Манкурт не знал, кто он, откуда, не помнил отца и матери, — словом, не осознавал себя человеком. Он не помышлял о бегстве, выполнял наиболее грязную, тяжёлую работу и, как собака, признавал лишь хозяина.

Одна женщина по имени Найман-Ана нашла своего сына, превращённого в манкурта. Он пас хозяйский скот. Не узнал её, не помнил своего имени, имени своего отца. «Вспомни, как тебя зовут, — умоляла мать. — Твоё имя Жоламан».

Пока они разговаривали, женщину заметили жуаньжуаны. Она успела скрыться, но пастуху они сказали, что эта женщина приехала, чтобы отпарить ему голову (при этих словах раб побледнел — для манкурта не бывает угрозы страшнее). Парню оставили лук и стрелы.

Найман-Ана возвращалась к сыну с мыслью убедить его бежать. Озираясь, искала.

Удар стрелы был смертельным. Но когда мать стала падать с верблюдицы, прежде упал её белый платок, превратился в птицу и полетел с криком: «Вспомни, чей ты? Твой отец Доненбай!» То место, где была похоронена Найман-Ана, стало называться кладбищем Ана-Бейит — Материнским упокоем.

Рано утром все было готово. Наглухо запелёнутое в плотную кошму тело Казангапа уложили в прицепную тракторную тележку. Предстояло тридцать километров в один конец, столько же обратно, да захоронение. Впереди на Каранаре ехал Едигей, указывая путь, за ним катился трактор с прицепом, а замыкал процессию экскаватор.

Разные мысли навещали Едигея по пути. Вспоминал те дни, когда они с Казангапом были в силе. Делали на разъезде всю работу, в которой возникала необходимость. Теперь молодые смеются: старые дураки, жизнь свою гробили, ради чего? Значит, было ради чего.

. За это время прошло обследование «Паритета» прилетевшими космонавтами. Они обнаружили, что паритет-космонавты, обслуживавшие станцию, исчезли. Затем обнаружили оставленную хозяевами запись в вахтенном журнале. Суть её сводилась к тому, что у работавших на станции возник контакт с представителями внеземной цивилизации — жителями планеты Лесная Грудь. Лесногрудцы пригласили землян посетить их планету, и те согласились, не ставя в известность никого, в том числе руководителей полёта, так как боялись, что по политическим соображениям им запретят посещение.

И вот теперь они сообщали, что находятся на Лесной Груди, рассказывали об увиденном (особенно потрясло землян, что в истории хозяев не было войн), а главное, передавали просьбу лесногрудцев посетить Землю. Для этого инопланетяне, представители технически гораздо более развитой цивилизации, чем земная, предлагали создать межзвёздную станцию. Мир ещё не знал обо всем этом. Даже правительства сторон, поставленные в известность об исчезновении космонавтов, не имели сведений о дальнейшем развитии событий. Ждали решения комиссии.

. А Едигей тем временем вспоминал об одной давней истории, которую мудро и честно рассудил Казангап. В 1951 г. прибыла на разъезд семья — муж, жена и двое мальчиков. Абуталип Куттыбаев был ровесник Едигею. В сарозекскую глухомань они попали не от хорошей жизни: Абуталип, совершив побег из немецкого лагеря, оказался в сорок третьем среди югославских партизан. Домой он вернулся без поражения в правах, но затем отношения с Югославией испортились, и, узнав о его партизанском прошлом, его попросили подать заявление об увольнении по собственному желанию. Попросили в одном месте, в другом. Много раз переезжая с места на место, семья Абуталипа оказалась на разъезде Боранлы-Буранный. Насильно вроде никто не заточал, а похоже, что на всю жизнь застряли в сарозеках. И эта жизнь была им не под силу: климат тяжёлый, глухомань, оторванность. Едигею почему-то больше всего было жаль Зарипу. Но все-таки семья Куттыбаевых была на редкость дружной. Абуталип был прекрасным мужем и отцом, а дети были страстно привязаны к родителям. На новом месте им помогали, и постепенно они стали приживаться. Абуталип теперь не только работал и занимался домом, не только возился с детьми, своими и Едигея, но стал и читать — он ведь был образованным человеком. А ещё стал писать для детей воспоминания о Югославии. Это было известно всем на разъезде.

К концу года приехал, как обычно, ревизор. Между делом расспрашивал и об Абуталипе. А спустя время после его отъезда, 5 января 1953 г., на Буранном остановился пассажирский поезд, у которого здесь не было остановки, из него вышли трое — и арестовали Абуталипа. В последних числах февраля стало известно, что подследственный Куттыбаев умер.

Сыновья ждали возвращения отца изо дня в день. А Едигей неотступно думал о Зарипе с внутренней готовностью помочь ей во всем. Мучительно было делать вид, что ничего особенного он к ней не испытывает! Однажды он все же сказал ей: «Зачем ты так изводишься. Ведь с тобой все мы (он хотел сказать — я)».

Тут с началом холодов снова взъярился Каранар — у него начался гон. Едигею с утра предстояло выходить на работу, и потому он выпустил атана. На другой день стали поступать новости: в одном месте Каранар забил двух верблюдов-самцов и отбил от стада четырёх маток, в другом — согнал с верблюдицы ехавшего верхом хозяина. Затем с разъезда Ак-Мойнак письмом попросили забрать атана, иначе застрелят. А когда Едигей вернулся домой верхом на Каранаре, то узнал, что Зарипа с детьми уехали насовсем. Он жестоко избил Каранара, поругался с Казангапом, и тут Казангап ему посоветовал поклониться в ноги Укубале и Зарипе, которые уберегли его от беды, сохранили его и своё достоинство.

Вот каким человеком был Казангап, которого они сейчас ехали хоронить. Ехали — и вдруг наткнулись на неожиданное препятствие — на изгородь из колючей проволоки. Постовой солдат сообщил им, что пропустить без пропуска не имеет права. То же подтвердил и начальник караула и добавил, что вообще кладбище Ана-Бейит подлежит ликвидации, а на его месте будет новый микрорайон. Уговоры не привели ни к чему.

Казангапа похоронили неподалёку от кладбища, на том месте, где имела великий плач Найман-Ана.

. Комиссия, обсуждавшая предложение Лесной Груди, тем временем решила: не допускать возвращения бывших паритет-космонавтов; отказаться от установления контактов с Лесной Грудью и изолировать околоземное пространство от возможного инопланетного вторжения обручем из ракет.

Едигей велел участникам похорон ехать на разъезд, а сам решил вернуться к караульной будке и добиться, чтобы его выслушало большое начальство. Он хотел, чтобы эти люди поняли: нельзя уничтожать кладбище, на котором лежат твои предки. Когда до шлагбаума оставалось совсем немного, рядом взметнулась в небо яркая вспышка грозного пламени. То взлетала первая боевая ракета-робот, рассчитанная на уничтожение любых предметов, приблизившихся к земному шару. За ней рванулась ввысь вторая, и ещё, и ещё. Ракеты уходили в дальний космос, чтобы создать вокруг Земли обруч.

Небо обваливалось на голову, разверзаясь в клубах кипящего пламени и дыма. Едигей и сопровождавшие его верблюд и собака, обезумев, бежали прочь. На следующий день Буранный Едигей вновь поехал на космодром.

И дольше века длится день

Поезда в этих краях шли с востока на запад и с запада на восток.

Найман-Ана возвращалась к сыну с мыслью убедить его бежать. Озираясь, искала.

Казангапа похоронили неподалёку от кладбища, на том месте, где имела великий плач Найман-Ана.

«И дольше века длится день» Айтматова краткое содержание

Поезда в этих краях шли с востока на запад и с запада на восток…

А по сторонам от железной дороги в этих краях лежали великие пустынные пространства — Сары-Озеки, Серединные земли желтых степей. Едигей работал здесь стрелочником на разъезде Боранлы-Буранный. В полночь к нему в будку пробралась жена, Укубала, чтобы сообщить о смерти Казангапа.

Тридцать лет назад, в конце сорок четвертого, демобилизовали Едигея после контузии. Врач сказал: через год будешь здоров. Но пока работать физически он не мог. И тогда они с женой решили податься на железную дорогу: может, найдется для фронтовика место охранника или сторожа. Случайно познакомились с Казангапом, разговорились, и он пригласил молодых на Буранный.

Конечно, место тяжелое — безлюдье да безводье, кругом пески. Но все лучше, чем мытариться без пристанища.

Когда Едигей увидел разъезд, сердце его упало: на пустынной плоскости стояло несколько домиков, а дальше со всех сторон — степь… Не знал тогда, что на месте этом проведет всю остальную жизнь. Из них тридцать лет — рядом с Казангапом. Казангап много помогал

Стали как родные.

И хоронить Казангапа придется им. Едигей шел домой после смены, думал о предстоящих похоронах и вдруг почувствовал, что земля под его ногами содрогнулась. И он увидел, как далеко в степи, там, где располагался Сарозекский космодром, огненным смерчем поднялась ракета.

То был экстренный вылет в связи с чрезвычайным происшествием на совместной советско-американской космической станции «Паритет». «Паритет» не реагировал на сигналы объединенного центра управления — Обценупра — уже свыше двенадцати часов. И тогда срочно стартовали корабли с Сары-Озека и из Невады, посланные на выяснение ситуации.

…Едигей настоял на том, чтобы хоронили покойного на далеком родовом кладбище Ана-Бейит. У кладбища была своя история. Предание гласило, что жуаньжуаны, захватившие Сары-Озеки в прошлые века, уничтожали память пленных страшной пыткой: надеванием на голову шири — куска сыромятной верблюжьей кожи. Высыхая под солнцем, шири стискивал голову раба подобно стальному обручу, и несчастный лишался рассудка, становился манкуртом.

Манкурт не знал, кто он, откуда, не помнил отца и матери, — словом, не осознавал себя человеком. Он не помышлял о бегстве, выполнял наиболее грязную, тяжелую работу и, как собака, признавал лишь хозяина.

Одна женщина по имени Найман-Ана нашла своего сына, превращенного в манкурта. Он пас хозяйский скот. Не узнал ее, не помнил своего имени, имени своего отца… «Вспомни, как тебя зовут, — умоляла мать. — Твое имя Жоламан».

Пока они разговаривали, женщину заметили жуаньжуаны. Она успела скрыться, но пастуху они сказали, что эта женщина приехала, чтобы отпарить ему голову. Парню оставили лук и стрелы.

Найман-Ана возвращалась к сыну с мыслью убедить его бежать. Озираясь, искала…

Удар стрелы был смертельным. Но когда мать стала падать с верблюдицы, прежде упал ее белый платок, превратился в птицу и полетел с криком: «Вспомни, чей ты? Твой отец Доненбай!» То место, где была похоронена Найман-Ана, стало называться кладбищем Ана-Бейит — Материнским упокоем…

Рано утром все было готово. Наглухо запеленутое в плотную кошму тело Казангапа уложили в прицепную тракторную тележку. Предстояло тридцать километров в один конец, столько же обратно, да захоронение…

Впереди на Каранаре ехал Едигей, указывая путь, за ним катился трактор с прицепом, а замыкал процессию экскаватор.

Разные мысли навещали Едигея по пути. Вспоминал те дни, когда они с Казангапом были в силе. Делали на разъезде всю работу, в которой возникала необходимость.

Теперь молодые смеются: старые дураки, жизнь свою гробили, ради чего? Значит, было ради чего.

…За это время прошло обследование «Паритета» прилетевшими космонавтами. Они обнаружили, что паритет-космонавты, обслуживавшие станцию, исчезли. Затем обнаружили оставленную хозяевами запись в вахтенном журнале.

Суть ее сводилась к тому, что у работавших на станции возник контакт с представителями внеземной цивилизации — жителями планеты Лесная Грудь. Лесногрудцы пригласили землян посетить их планету, и те согласились, не ставя в известность никого, в том числе руководителей полета, так как боялись, что по политическим соображениям им запретят посещение.

И вот теперь они сообщали, что находятся на Лесной Груди, рассказывали об увиденном, а главное, передавали просьбу лесногрудцев посетить Землю. Для этого инопланетяне, представители технически гораздо более развитой цивилизации, чем земная, предлагали создать межзвездную станцию. Мир еще не знал обо всем этом. Даже правительства сторон, поставленные в известность об исчезновении космонавтов, не имели сведений о дальнейшем развитии событий.

Ждали решения комиссии.

…А Едигей тем временем вспоминал об одной давней истории, которую мудро и честно рассудил Казангап. В 1951 г. прибыла на разъезд семья — муж, жена и двое мальчиков. Абуталип Куттыбаев был ровесник Едигею.

В сарозекскую глухомань они попали не от хорошей жизни: Абуталип, совершив побег из немецкого лагеря, оказался в сорок третьем среди югославских партизан. Домой он вернулся без поражения в правах, но затем отношения с Югославией испортились, и, узнав о его партизанском прошлом, его попросили подать заявление об увольнении по собственному желанию. Попросили в одном месте, в другом… Много раз переезжая с места на место, семья Абуталипа оказалась на разъезде Боранлы-Буранный.

Насильно вроде никто не заточал, а похоже, что на всю жизнь застряли в сарозеках. И эта жизнь была им не под силу: климат тяжелый, глухомань, оторванность. Едигею почему-то больше всего было жаль Зарипу. Но все-таки семья Куттыбаевых была на редкость дружной.

Абуталип был прекрасным мужем и отцом, а дети были страстно привязаны к родителям. На новом месте им помогали, и постепенно они стали приживаться. Абуталип теперь не только работал и занимался домом, не только возился с детьми, своими и Едигея, но стал и читать — он ведь был образованным человеком.

А еще стал писать для детей воспоминания о Югославии. Это было известно всем на разъезде.

В последних числах февраля стало известно, что подследственный Куттыбаев умер.

Ведь с тобой все мы «.

Затем с разъезда Ак-Мойнак письмом попросили забрать атана, иначе застрелят. А когда Едигей вернулся домой верхом на Каранаре, то узнал, что Зарипа с детьми уехали насовсем. Он жестоко избил Каранара, поругался с Казангапом, и тут Казангап ему посоветовал поклониться в ноги Укубале и Зарипе, которые уберегли его от беды, сохранили его и свое достоинство.

То же подтвердил и начальник караула и добавил, что вообще кладбище Ана-Бейит подлежит ликвидации, а на его месте будет новый микрорайон. Уговоры не привели ни к чему.

Казангапа похоронили неподалеку от кладбища, на том месте, где имела великий плач Найман-Ана.

…Комиссия, обсуждавшая предложение Лесной Груди, тем временем решила: не допускать возвращения бывших паритет-космонавтов; отказаться от установления контактов с Лесной Грудью и изолировать околоземное пространство от возможного инопланетного вторжения обручем из ракет.

За ней рванулась ввысь вторая, и еще, и еще… Ракеты уходили в дальний космос, чтобы создать вокруг Земли обруч.

Небо обваливалось на голову, разверзаясь в клубах кипящего пламени и дыма… Едигей и сопровождавшие его верблюд и собака, обезумев, бежали прочь. На следующий день Буранный Едигей вновь поехал на космодром.

Краткое содержание: И дольше века длится день

В этих краях поезда шли с запада на восток и обратно.
По обе стороны от железной дороги находилась великая пустынная степь- Сары-Озеки. На разъезде Боранлы-Буранный стрелочником работал Едигей. Ночью, чтобы сообщить о смерти Казангапа, к нему в будку прокралась жена, Укубала.
Едигея демобилизовали тридцать лет назад, после контузии, в конце сорок четвертого года. Врач ему сказал, что через гол он будет здоров , однако пока физическую работу он делать не мог. И они с женой тогда подались на железную дорогу, решив, что возможно там есть место сторожа или охранника для фронтовика. С Казангапом они познакомились случайно, разговорились, и он позвал на Буранный.Место там оказалось тяжелое -ни людей, ни воды, но это все-таки лучше чем быть без крова и работы.
Увидев разъезд, Едигей расстроился, так как на пустынном месте было несколько небольших домов, дальше везде степь. Не думал он тогда, что на этом месте пройдет вся его оставшаяся жизнь. И тридцать лет – рядом с Казангапом, который им очень много помог в начале -подарил верблюдицу и верблюжонка, которого звали Каранаром. И дети их росли вместе. Стали они все , как родные.
И им, также, придется хоронить Казангапа. Едигей возвращался домой после смены, думал о предстоящих похоронах , как неожиданно почувствовал, что земля под ногами пошатнулась. Он увидел, как далеко-далеко в степи, в том месте, где находится Сарозекский космодром , как огненный смерч, поднялась ракета. Это был незапланированный полет в связи экстренным происшествии на станции под названием Паритет. Это станция советско-американская. «Паритету» из центра управления- Обценупра- уже больше двенадцати часов подавали сигналы, на которые он ни как не реагировал. И тогда с Сары-Озека стартовали срочно корабли, которые послали для выяснения ситуации.
. Едигей настоял , чтобы похоронили покойного на кладбище Ана-Бейит. Это кладбище родовое, у него имелась своя история. По преданию жуаньжуаны, захватившие Сары-Озеки в прошедшие века, уничтожили память пленных очень страшной пыткой: надевали на голову шири – это кусок кожи. Кожа это сыромятная и верблюжья. Когда кожа высыхала под солнцем, то шири стискивал голову раба, словно стальной обруч, при этом раб лишался рассудка и становился манкуртом. Манкурт ничего не помнил, не знал откуда он, не помнил ни отца, ни мать. В общем не чувствовал себя человеком. Он был послушным, как собака, выполняя при этом тяжелую и грязную работу, не помышляя о бегстве.
Так одна женщина, имя которой Найман-Ана нашла сына своего, которого превратили в манкурта. Он занимался тем, что пас хозяйский скот. Он не мог ее узнать, не мог вспомнить имя свое, не мог вспомнить имя отца своего. Тебя зовут Жоламан».- причитала мать. Умоляла вспомнить свое имя
Они разговаривали, а тем временем жуаньжуаны заметили женщину. Она успела убежать, но пастуху сказали, что женщина приехала за тем, чтобы отпарить ему голову ( услышав эти слова, парень побледнел- потому, что для манкурта это самая страшная угроз, страшнее которой не бывает). Они ушли, оставив рабу лук и стрелы.
Найман-Ана снова пришла к сыну, что бы уговорить его бежать. Озираясь, смотрела.
Но тут она почувствовала смертельный удар стрелы. Мать упала с верблюдицы, но при этом с нее упал белый платок, который превратился в птицу и полетел, кричал и молил о том, чтобы сын вспомнил кто он, чей. . Твой отец времени Бейит – Материнским упокоем.
Ранним утром все уже было готово. Тело Казангапа наглухо запеленали в плотную кошму и уложили в тракторную прицепную телегу. Надо было ехать тридцать километров, это в одну сторону и тридцать в обратную, да еще захоронение Самым первым ехал Едигей, он указывал дорогу, за ним трактор с прицепом, а замыкалась процессия экскаватором..
Всякие мысли крутились в голове у Едигея, пока он ехал. Вспомнил те дни, когда они с Казангапом были сильные. На разъезде делали всевозможную работу , которая возникала. Молодые теперь над ними посмеиваются -дураки старые, жизнь только свою гробили, а ради чего. Видимо, было ради чего.
. За это время произошло обследование «Паритета» прилетевшими космонавтами. Обнаружилось , что паритет-космонавты, которые обслуживали станцию, куда-то исчезли. Затем обнаружилась, которую оставили хозяева в вахтенном журнале. Смысл этой записи состоял в том , что у людей, которые работали на станции, произошел контакт с жителями планеты Лесная Грудь-это представители внеземной цивилизации. Инопланетяне пригласили землян на их планету, а те ответили согласием, но при этом никого не поставили в известность..
Теперь люди сообщили , что находятся планете Лесная Грудь, рассказали о том, что увидели (удивились, что они никогда ни с кем не воевали) , но самое главное было то, что они передали просьбу лесногрудцев о посещении Земли. Инопланетяне, более развитой технически цивилизации, чем земная, предлагают создать межзвездную станцию. Миру об этом было еще неизвестно. Даже правительство обеих сторон, которым сообщили об исчезновении космонавтов, ничего не знали о дальнейших развитиях событий. поставленные в известность об исчезновении космонавтов, не имели сведений о дальнейшем развитии событий. Ждали, что решит комиссия.
. А Едигей в это время вспоминал об одной очень давней истории, эту историю честно и мудро рассудил Казангап. В 1951 г. на разъезде поселилась семья – отец, мать и двое мальчиков. Абуталип Куттыбаеву было столько же лет, как и Едигею. В сарозекскую глухомань они приехали не от хорошей жизни: Абуталип, совершил побег из лагеря немцев ,потом в сорок третьем попал к югогславским партизанам. Домой он возвратился без поражения в правах, но вскоре взаимоотношения с Югославией были испорчены, и, узнали о его прошлом, то велели подать заявление об увольнении по собственному желанию. Попросили и в одном месте, и в другом. Много раз переезжал с одного места на другое , Абуталип с семьей остановился на разъезде Боранлы-Буранный. Силой его вроде никто не оставлял здесь, а получилось, что застрял в сарозеках на всю жизнь. Эта жизнь для них была тяжела: от всех оторваны, климат, не подходящий для них. Едигеюй почему-то больше всего жалел Зарипу. Но , однако, семья Куттыбаевых на редкость была дружна. Абуталип был отличным отцом и мужем, а дети были сильно привязаны к родителям. На новом месте им помогли, и постепенно они прижились. Абуталип стал теперь не только работать и заниматься домом, но и стал писать воспоминания о Югославии. Об этом на разъезде знали все.
К концу года, как всегда, приехал ревизор. И, как бы невзначай, спрашивал об Абуталипе. А спустя какое-то время , 5 января 1953 г., на Буранном сделал остановку пассажирский поезд, не имевший здесь остановку., из поезда вышли трое человек и арестовали Абуталипа. Потом , в конце февраля, стало известно, что Куттыбаев был под следствием, а потом умер.
Сыновья каждый день ждали , что отец возвратиться. А Едигей постоянно думал о Зарипе, готовый придти к ней на помощь в любую минуту. Тяжело было притворяться ,делая вид, что он к ней равнодушен. Как-то он ее спросил : «Зачем тебе так изводиться. Ведь мы все тобой (он подразумевал – я)».
Начались холода и Тут снова взъярился Каранар, так как у него начался гон. Едигей с утра вышел на работу, и поэтому он выпустил атана. На следующий день стало известно : где-то Каранар забил двух самцов- верблюдов и от стада отбил четырёх маток, где-то – прогнал с верблюдицы хозяина, ехавшего верхом. Потом письмом попросили забрать атана с разъезда, иначе застрелят. Но когда Едигей появился дома , то узнал, что Зарипа с детьми уехали совсем. Он с жестокостью бил Каранара, повздорил с Казангапом, но Казангап дал ему совет поклониться в ноги Укубале и Зарипе, ведь они спасли его от беды.
Вот он этот Казангап, человек, которого они в данный момент ехали хоронить. Но вдруг они неожиданно наткнулись на изгородь в колючей проволоки. Солдат, стоявший на посту, сказал что не пропустит их, если у них нет пропуска. Об этом сказал и начальник караула, а еще они сказали, что кладбище Ана-Бейит вообще ликвидируют, а на этом месте построят новый микрорайон. Как не уговаривали их, ничего не получилось Уговоры не привели ни к чему.
Казангапа пришлось похоронить близко от кладбища, на том месте, где плакала Найман-Ана.
. Комиссией, которая обсуждала предложение Лесной Груди, было решено: не допустить, чтобы возвратились бывшие паритет-космонавты; от контактов с Лесной Грудью отказаться, а пространство около Земли изолировать от всевозможного инопланетного вторжения, обручем из ракет.
Все участники похорон поехали на разъезд, а сам вернулся к караульной будке, он хотел, что бы большое начальство его выслушало. Он стремился объяснить эти людям, чтобы до них дошло : нельзя разорить кладбище , на котором похоронены твои предки. До шлагбаума оста совсем немного, но рядом взлетела в небо яркая вспышка грозного пламени. Это взлетела боевая , самая первая ракета-робот, которая рассчитана на уничтожение всех предметов, которые приблизятся к земному шару. Потом за ней метнулась ввысь вторая, потом еще и еще. Ракеты стремились в дальний космос, создавая вокруг Земли обруч.
Небо обваливалось на голову, образуя клубы кипящего пламени и дыма. Едигей со своей собакой и верблюдом, рванули прочь . Но завтра Буранный Едигей снова вернулся на космодром.

Обращаем ваше внимание, что это только краткое содержание литературного произведения «И дольше века длится день». В данном кратком содержании упущены многие важные моменты и цитаты.

Чингиз Айтматов – И дольше века длится день

Чингиз Айтматов – И дольше века длится день краткое содержание

И дольше века длится день читать онлайн бесплатно

Фантастическое — это метафора жизни, позволяющая увидеть её под новым, неожиданным углом зрения. Метафоры сделались особенно необходимыми в наш век не только из-за вторжения научно-технических свершений в область вчерашней фантастики, но скорее потому, что фантастичен мир, в котором мы живём, раздираемый противоречиями — экономическими, политическими, идеологическими, расовыми.

Вот я и хочу, чтобы сарозекские метафоры моего романа напомнили ещё раз трудящемуся человеку о его ответственности за судьбу нашей земли…

И книга эта — вместо моего тела, И слово это — вместо души моей:

Григор Нарекаци, «Книга скорби», X век

Требовалось большое терпение в поисках добычи по иссохшим буеракам и облысевшим логам. Выслеживая запутанные до головокружения, суетливые пробежки мелкой землеройной твари, то лихорадочно разгребая сусликовую нору, то выжидая, чтобы притаившийся под обмыском старой промоины крохотный тушканчик выпрыгнул наконец на открытое место, где его можно было бы придавить в два счёта, мышкующая голодная лисица медленно и неуклонно приближалась издали к железной дороге, той темнеющей ровнопротяженной насыпной гряде в степи, которая её и манила и отпугивала одновременно, по которой то в одну, то в другую сторону, тяжко содрогая землю окрест, проносились громыхающие поезда, оставляя по себе с дымом и гарью сильные раздражающие запахи, гонимые по земле ветром.

К вечеру лисица залегла пообочь телеграфной линии на дне овражка, в густом и высоком островке сухостойного конского щавеля и, свернувшись рыже-палевым комком подле тёмно-красных, густо обсеменившихся стеблей, терпеливо дожидалась ночи, нервно прядая ушами, постоянно прислушиваясь к тонкому посвисту понизового ветра в жёстко шелестящих мёртвых травах. Телеграфные столбы тоже нудно гудели. Лиса, однако, их не боялась. Столбы всегда остаются на месте, они не могут преследовать.

Но оглушительные шумы периодически пробегающих поездов всякий раз заставляли её напряжённо вздрагивать и ещё крепче вжиматься в себя. От гудящего пода всем своим хрупким тельцем, рёбрами она ощущала эту чудовищную силу землепроминающей тяжеловесности и яростности движения составов и всё-таки, превозмогая страх и отвращение к чуждым запахам, не уходила из овражка, ждала своего часа, когда с наступлением ночи на путях станет относительно спокойнее.

Она прибегала сюда крайне редко, только в исключительно голодных случаях…

В перерывах между поездами в степи наступала внезапная тишина, как после обвала, и в той абсолютной тишине лисица улавливала в воздухе настораживающий её какой-то невнятный высотный звук, витавший над сумеречной степью, едва слышный, никому не принадлежащий. То была игра воздушных течений, то было к скорой перемене погоды. Зверёк инстинктивно чувствовал это и горько замирал, застывал в неподвижности, ему хотелось взвыть в голос, затявкать от смутного предощущения некой общей беды. Но голод заглушал даже этот предупреждающий сигнал природы.

Зализывая намаянные в беготне подушечки лап, лиса лишь тихонько поскуливала.

В те дни вечерами уже холодало, дело шло к осени. По ночам же почва быстро выхолажиалась, и к рассвету степь покрывалась белёсым, как солончак, налётом недолговечного инея. Скудная, безотрадная пора приближалась для степного зверя. Та редкая дичь, что держалась в этих краях летом, исчезала кто куда — кто в тёплые края, кто в норы, кто подался на зиму в пески. Теперь каждая лисица промышляла себе пропитание, рыская в степи в полном одиночестве, точно бы начисто перевелось на свете лисье отродье. Молодняк того года уже подрос и разбежался в разные стороны, а любовная пора ещё была впереди, когда лисы начнут сбегаться зимой отовсюду для новых встреч, когда самцы будут сшибаться в драках с такой силой, какой наделена жизнь от сотворения мира…

С наступлением ночи лисица вышла из овражка. Выждала, вслушиваясь, и потрусила к железнодорожной насыпи, бесшумно перебегая то на одну, то на другую сторону путей. Здесь она выискивала объедки, выброшенные пассажирами из окон вагонов. Долго ей пришлось бежать вдоль откосов, обнюхивая всяческие предметы, дразнящие и отвратительно пахнущие, пока не наткнулась на что-то мало-мальски пригодное. Весь путь следования поездов был засорён обрывками бумаги и скомканных газет, битыми бутылками, окурками, искорёженными консервными банками и прочим бесполезным мусором. Особенно зловонным был дух из горлышек уцелевших бутылок — разило дурманом. После того как раза два закружилась голова, лисица уже избегала вдыхать в себя спиртной воздух. Фыркала, отскакивала сразу в сторону.

А того, что ей требовалось, ради чего она так долго готовилась, перебарывая собственный страх, как назло, не встречалось. И в надежде, что ещё удастся чем-то подкормиться, лиса неутомимо бежала по железной дороге, то и дело шмыгая с одной стороны насыпи на другую.

Но вдруг она замерла на бегу, приподняв переднюю лапу, точно бы застигнутая чем-то врасплох. Растворяясь в чалом свете высокой мглистой луны, она стояла между рельсами как призрак, не шелохнувшись. Настораживающий её далёкий гул не исчез. Пока он был слишком далёк. Всё так же держа хвост на отлёте, лиса нерешительно ступила с ноги на ногу, собираясь убраться с путей. Но вместо этого вдруг заторопилась, принялась шнырять по откосам, всё ещё надеясь наткнуться на нечто такое, чем можно было бы поживиться. Чуяла — вот-вот налетит на находку, хотя неотвратимо надвигались лязг и перестук сотен колёс. Лиса замешкалась всего на какую-то долю минуты, и этого оказалось достаточно, чтобы она заметалась, закувыркалась, как ошалевший мотылёк, когда вдруг с поворота полоснули ближние и дальние огни спаренных цугом локомотивов, когда мощные прожекторы, высветляя и ослепляя всю впереди лежащую местность, на мгновение выбелили степь, безжалостно обнажая её мертвенную сушь. А поезд сокрушительно катил по рельсам. В воздухе запахло едкой гарью и пылью, ударил ветер.

Лисица опрометью кинулась прочь, то и дело оглядываясь, припадая в страхе к земле. А чудовище с бегущими огнями долго ещё грохотало и проносилось, долго ещё стучало колёсами. Лисица вскакивала и снова бросалась бежать со всех ног…

Потом она отдышалась, и её опять потянуло туда, к железной дороге, где можно было бы утолить голод. Но впереди на линии снова завиднелись огни, снова пара локомотивов тащила длинный гружёный состав.

Тогда лисица побежала в обход по степи, решив, что выйдет к железной дороге в таком месте, где не ходят поезда…

Поезда в этих краях шли с востока на запад и с запада на восток…

А по сторонам от железной дороги в этих краях лежали великие пустынные пространства — Сары-Озеки, Серединные земли жёлтых степей.

В этих краях любые расстояния измерялись применительно к железной дороге, как от Гринвичского меридиана…

А поезда шли с востока на запад и с запада на восток…

В полночь кто-то долго и упорно добирался к нему в будку стрелочника, вначале прямо по шпалам, потом с появлением встречного поезда впереди, скатившись вниз с откоса, пробивался, как в пургу, заслоняясь руками от ветра и пыли, выносимых шквалом из-под скоростного товарняка (то следовал зелёной улицей литерный состав — поезд особого назначения, который уходил затем на отдельную ветку в закрытую зону Сары-Озек-1, там у них своя, отдельная путевая служба, уходил на космодром, короче говоря, потому поезд шёл весь укрытый брезентами и с воинской охраной на платформах). Едигей сразу догадался, что это жена спешила к нему, что неспроста спешит и что есть на то какая-то очень серьёзная причина. Так оно потом и оказалось. Но по долгу службы он не имел права отлучиться с места, пока не прокатился мимо последний хвостовой вагон с кондуктором на открытой площадке. Они посигналили друг другу фонарями в знак того, что всё в порядке на пути, и только тогда полу-оглохший от сплошного шума Едигей обернулся к подоспевшей жене:

Она тревожно глянула на него и шевельнула губами. Едигей не расслышал, но понял — он так и думал.

— Пошли сюда от ветра. — Он повёл её в будку.

Но прежде чем услышать из её уст то, что он уже сам предполагал, в ту минуту почему-то поразило его совсем другое. Хотя и прежде он примечал, что дело шло к старости, но в этот раз оттого, как задыхалась она после быстрой ходьбы, как надсадно хрипело и сипело в её груди и как при этом неестественно высоко вздымались обхудевшие плечи, ему стало обидно за неё. Сильный электрический свет в железнодорожной будке вдруг резко обнаружил глубокие и никогда не исчезавшие уже морщины на синюшно потемневших щеках Укубалы (а была ведь литой смуглянкой ровного пшеничного оттенка, и глаза всегда сияли чёрным блеском), и ещё эта щербатость рта, лишний раз убеждающая, что даже отжившей свой бабий век женщине никак не следует быть беззубой (давно надо было свозить её на станцию вставить эти самые металлические зубы, теперь все, и стар и млад, ходят с такими), и ко всему тому седые, уже белым-белые пряди волос, разметавшиеся по лицу из-под опавшего платка, больно резануло по сердцу. «Эх, как постарела ты у меня»,пожалел он её в душе с щемящим чувством вины. И оттого ещё больше проникся молчаливой благодарностью, явившейся за всё сразу, за всё то, что было пережито вместе за многие годы, и особенно за то, что прибежала сейчас по путям, среди ночи, в самую дальнюю точку разъезда из уважения и из долга, потому что знала, как это важно для Едигея, прибежала сказать о смерти несчастного старика Казангапа, одинокого старца, умершего в пустой глинобитной мазанке, потому что понимала — только Едигей один на свете близко к сердцу примет кончину всеми покинутого человека, хотя покойник и не доводился мужу ни братом, ни сватом.

Оценка статьи:

(пока оценок нет)

Загрузка...