Тонио Крёгер – краткое содержание романа Манна (сюжет произведения)

Краткое содержание Манн Тонио Крёгер для читательского дневника

В книге рассказывается о молодом писателе, который потерял любовь. Главный персонаж Тонио Крёгер любил своего одноклассника и друга Ганса. Мальчик много времени проводил с другом. Они гуляли по парку, и Тонио регулярно провожал Ганса домой. Мальчик увлекался чтением и предложил товарищу почитать «Дон Карлоса». Ганс отказался, поскольку у него были другие интересы. Крёгер чувствовал себя одиноким. Кроме Ганса Тонио симпатизировал девушке по имени Ингеборга Хольм. Чтобы сблизиться с ней парень записался на танцы. Но Инге не смотрела в сторону Тонио. Безразличие девушки мучило парня. В Крёгера была влюблена другая девушка из его школы. Испытывая различные чувства, Тонио понимает, что смысл жизни состоит в том, чтобы получать удовольствие от мимолетных ощущений, а не от вечной любви.

Семья Крёгеров вскоре разорилась, и отцу пришлось продать компанию. После развода мать Тонио снова вышла замуж. После окончания школы Тонио уехал из городка. Повзрослев, он стал писателем. Как писатель Тонио понял, что без любви он жить не может, он поддался распутству, и плотским утехам, чтобы скрасить свою жизнь. Неудовлетворенность и душевные страдания раскрыли в нем талант к писательству еще больше. Его писательская жизнь не основывалась на заработке денег. Просто без своей работы Тонио почти не жил. Молодой писатель считал, что лучшие произведения создаются после душевных страданий и испытаний. Тонио переехал в Мюнхен и часто присутствовал в обществе творческих гениев, как его подруга художница. Она была его ровесницей и писала интересные новеллы. При посиделках друзья постоянно обсуждали искусство и свои достижения.

Немного устав от светской жизни, Тонио обратно переехал в Данию. По пути он заехал в свой родной городок, расположенный вдоль границы государства. По приезду в Хельсингер он остановился в гостинице и решил прогуляться по местам, где часто бывал с Гансом. В доме, где раньше жил Тонио, администрация города переместил городскую библиотеку. В городе Тонио остановили полицейские, которые потребовали документы. Вместо документов Тонио дал корректуру своего романа с подписью. В гостиницу, куда поселился Тонио приехала группа экскурсантов. Среди приезжих писатель встретил Инге и Ганса. Они его не заметили. Вечером герой отправился на бал и стал следить за ними. Чуть позже он понял, что по – прежнему испытывает чувства к ним обоим. Подумав, он осознал, что хотел все изменить, и вернутся в то время. Сейчас он был бы веселым и добропорядочным человеком и хорошим семьянином.

Читать краткое содержание Тонио Крёгер. Краткий пересказ. Для читательского дневника возьмите 5-6 предложений

Манн. Краткие содержания произведений

Картинка или рисунок Тонио Крёгер

Другие пересказы и отзывы для читательского дневника

Начинается рассказ с воспоминаний Булгакова о заброшенном участке, где он начинал работать врачом. В одиночку делал всё, отвечал за всё, не имея спокойной минуты. Переехав в город, он счастлив возможности просто читать специальную литературу

В давние времена на земле жили люди. Их племя отличалось смелостью и отвагой. Однажды, в их края пришли более сильные враги, и изгнали людей из насиженных мест. Отправились тогда люди в самые непроходимые леса и дебри.

В середине 18 века в период правления Анны Иоанновны негласно страной руководил фаворит императрицы Бирон, окрыленный мечтой получить полную власть в государстве.

Даниил Гранин появился на свет в первый день нового 1919 года. Факты о том где это произошло разнятся, по одним это произошло в Курскойобласти, по другим в Саратовской области. Папа у него был лесником.

Главные персонажи рассказа – курица по имени Пиковая Дама и ее необычные детки. Началось все с того, что одной семье соседи подарили несколько гусиных яиц. Хозяева подложили их в гнездо черной курицы для высиживания, а та вывела четверых милых гусят

Тонио Крёгер – краткое содержание романа Манна

История рассказывает о школьнике по имени Тонио Крёгер. Его отношения с одноклассником Гансом полны любви, но тот остается безразличен к его предложениям почитать Шиллера и интересуется рисунками лошадей. Поэтому Тонио страдает.

Также предметом любви для юноши становится девушка Ингеборе Хольм или просто Инга. Именно ради близости с ней Тонио ходит на уроки танцев, но девушка не обращает на него внимания и потому герой тоже много переживает, делает ошибки в танцах. При этом к нему самому испытывает чувства другая девушка, но он к ней холоден.

Отсюда герой делает вывод о том, что быть любимым совершенно не приносит радости, такая перспектива не включает в себя счастья. В действительности счастье заключается в том, чтобы приближаться к своей возлюбленной. Именно эти мгновения близости и являются возможностью счастья.

На фоне этого происходит разорение рода Крегеров, матери главного героя приходится во второй раз сочетаться браком. Молодой человек взрослее, он уезжает в другой город и начинает карьеру писателя. При этом с одной стороны он ищет плотских утех, так как считает, что без любви жить не возможно, но с другой стороны непрестанно продолжает корить себя за подобное распутство.

Помимо этого описываются его нравственные терзания на фоне поиска истины в работе. Без работы Тонио просто не существует, он не только зарабатывает, но видит в работе смысл. Душевные терзания дают собственные плоды, по мнению писателя, только страдания и борьба с трудностями являются тем самым субстратом, который дает возможность создавать настоящие произведения, а еще для того чтобы создавать великое искусство, нужно умереть.

Внешняя жизнь героя тоже полна рассуждений об искусстве, которые выражаются в форме споров с его друзьями художницей и новеллистом. Они рассуждают про собственную роль в искусстве и про искусство в целом. Эти длинные споры занимают существенную часть романа.

Герой возвращается обратно в Данию, в родной город и здесь, неподалеку от границы вспоминает Ганса и их прогулки. Он живет в лучшей гостинице, гуляет, видит новую городскую библиотеку. Его останавливает полиция, требует документы, он предоставляет корректуру своего романа.

Потом Тонио оказывается в Хельсингере, останавливается к небольшом отеле поблизости от моря. Приезжают экскурсанты, в числе которых Инге и Ганс, но они его не заметили. В свою очередь герой понимает, но он знал об этом и ранее, что работал и жил ради этих людей, он по-прежнему их любит.

Завершается роман рефлексией героя, который соглашается с художницей, назвавшей его бюргером. Он понимает, что вполне хотел бы простой жизни с семьей и детьми, а не писать и страдать в муках творчества. При этом подобное противоречие и обуславливает его положение, среди творческих людей он слывет обывателем, а обыватели хотят его арестовать.

Тем не менее, Тонио обещает добиваться большего. Он отдает свою любовь простым и красивым людям. Его любовь благодатна.

Также читают:

Рассказ Тонио Крёгер

Популярные сегодня пересказы

Мольер написал произведение «Мнимый больной». В самом начале автор описывает нам сцену, где Арган считает свои расходы по счетам, которые предоставил ему аптекарь Флеран. Мужчина лечился, но с каждым месяцем чувствовал себя все хуже

Людмила Улицкая – уроженка Башкирской АССР. Будущая известная писательница появилась на свет в 1943 году. После окончания военных действий семья Улицких переехала в Москву. Деятельность Марианны Гинзбург – матери Людмилы

Главным героем произведения Островского «Таланты и поклонники» является Александра Негина. Девушка очень талантливая и амбициозная, ее главная мечта – играть на сцене. Несмотря на столь юный возраст

Повествование получает развитие с момента, когда объединенное войско Набукко подступает к стенам Иерусалима. Они намерены взять его осадой. Все в городе притаились, они с трепетом и страхом ожидают, что вот начнется битва

Тонио Крегер. Манн Томас

Тонио Крегер. Новелла (1903)

Тонио Крегер – главное действующее лицо новеллы, одной из первых у Томаса Манна “новелл о художнике”.

Т. К. в двух начальных эпизодах новеллы предстает перед читателем юношей сперва четырнадцати, затем шестнадцати лет. Отпрыск некогда богатого, но неуклонно хиреющего бюргерского семейства (вариация на тему “Будденброков”) в прибалтийском городе, сын ганзейского консула и экстравагантной матери, уроженки романского юга, натуры музыкальной и артистической, он тяготится своей непохожестью на других: необычностью своего “дурацкого” имени (он “предпочел бы называться Генрихом или Вильгельмом”), своей внешностью: вялый мечтательный брюнет, он чувствует себя “отщепенцем” среди белокурых и голубоглазых северян, особенно переживая эту свою неполноценность рядом с другом и одноклассником, стройным, кудрявым, спортивным и поверхностным Гансом Гансеном и обворожительной хохотушкой Ингой Хольм, предметом его робких и безнадежных юношеских воздыханий. Катастрофическая неловкость на уроке танцев, выставившая его на всеобщее, в том числе и Ингино, посмешище, лишь один из виртуозно расставленных автором акцентов, отделяющих Т. К. от остального человечества, здорового, жизнерадостного и заурядного. Эти “знаковые” приметы оттор-гнутости Т. К. находят разъяснение в дальнейших эпизодах новеллы, где герой, уже тридцатилетний писатель, покинувший родной город (старинный род Крегеров пришел в полный упадок, отец его умер, мать после годичного траура вышла замуж за музыканта-итальянца и уехала за ним в “голубые дали”, фамильный дом объявлен к продаже), беседует об искусстве со своей подругой, русской художницей Лизаветой Ивановной. В этих беседах все очевидней выявляется горькая убежденность Т. К. в том, что удел художника предполагает, по сути, отказ от жизни в привычном, “житейском” смысле этого слова,`всецело подчиняя существование творца лишь одной цели – его искусству.

Беда Т. К. как раз в том и состоит, что он не способен принять этот удел без боли, как величайшее отличие, а продолжает мечтать о простейших мирских радостях заурядной жизни, за что бескомпромиссная Лизавета и обзывает его “заблудшим бюргером”. Последний поворот сюжета завершает болезненную, во многом глубоко личную и выстраданную автором тему по принципу музыкального контрапункта, где внешняя и событийная достоверность описываемого таит в себе символическую многозначность деталей: снова оказавшись в родном городе, Т. К. посещает отчий дом и едва его узнает – в знакомых с детства комнатах разместилась народная библиотека, литература как бы съела его прошлое. Самого его на родине тоже не признают и чуть не арестовывают, приняв за давно разыскиваемого афериста.

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://lib.rin.ru/cgi-bin/index.pl

Похожие работы

. ». Мы кратко рассмотрели основные теоретические сведения о вертикальном контексте художественного произведения. Теперь можно перейти непосредственно к анализу вертикального контекста новелл Томаса Манна «Тристан» и «Тонио Крегер». 2. Анализ вертикального контекста новелл «Тристан» и «Тонио Крегер». Анализ вертикального контекста целесообразно было бы начать с новеллы «Тристан», так .

. , зафиксированных в Веймарской конституции. С этого момента Манн-художник и Манн-публицист постепенно становится на противоположный прежнему идеологический путь. Ведя речь о философских основах в публицистике Т. Манна, о его духовном перерождении и полном в дальнейшем отказе от шопенгауэровского пессимизма и ницшевской философии будущего, невозможно не упомянуть имя другого деятеля культуры и .

. работ, посвященных Манну, но не было изучено построение его произведений, его связь с реальными событиями и элементами. Цель данной работы – изучить реалистические элементы в «Будденброках» Томаса Манна. Задачи: 1. выявить время и место написания произведения, 2. изучить события, происходившие в Германии во время написания произведения, 3. исследовать реалистические элементы (место, время .

. поставив біологічні потреби людини над соціальними. У Росії фрейдизм не мав популярності і став предметом різкої критики та полеміки. На відміну від західних філософів російські мислителі початку: 19 століття розвивали гуманістичну традицію в розумінні природи кохання і, звертаючись до потаємних питань статі, пов’язували сексуальну енергію людини не тільки з продовженням роду, але і з розумінням .

Томас Манн – Тонио Крегер

Томас Манн – Тонио Крегер краткое содержание

Тонио Крегер – читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)

Зимнее солнце, стоявшее над тесным старым городом, за слоем облаков казалось лишь молочно-белым, блеклым сиянием. В узеньких улочках меж домов с островерхими крышами было сыро и ветрено; время от времени с неба сыпалось нечто вроде мягкого града – не лед и не снег.

В школе кончились занятия. На мощеный двор и через решетчатые ворота на улицу ватагами выбегали освобожденные узники, чтоб тотчас же разбрестись кто куда. Школьники постарше левой рукой степенно прижимали к плечу сумки с книгами, а правой – выгребали против ветра, спеша к обеду. Мелкота бежала веселой рысцою, так что снеговая каша брызгами разлеталась во все стороны, а школьные пожитки тарахтели в ранцах из тюленьей кожи. Впрочем, все мальчики, независимо от возраста, с почтением во взоре снимали фуражки перед Вотановой шляпой и Юпитеровой бородой размеренно шагавшего старшего учителя…

– Ну, скоро ты, Ганс? – спросил заждавшийся на улице Токио Крёгер и, улыбаясь, двинулся навстречу другу, который выходил из ворот и, увлеченный разговором с товарищами, совсем уж было собрался уйти с ними…

– А что? – спросил тот, взглянув на Тонио. – Ах да! Ну, ладно, пройдемся немного.

Тонио не отвечал, глаза его стали грустными. Неужто же Ганс позабыл и только сейчас вспомнил, что они уговаривались сегодня часок-другой погулять вдвоем? А он-то весь день радовался этому уговору!

– Ну, прощайте, друзья! – сказал товарищам Ганс Гансен, – Мы с Крёгером еще немного пройдемся.

И они свернули налево, в то время как остальные пошли направо.

Ганс и Тонио могли позволить себе эту прогулку после занятий, так как Дома у того и. у другого обедали в четыре часа. Отцы их были крупными негоциантами, занимали выборные должности и пользовались немалым влиянием в городе. Ганссны из рода в род владели обширными лесными складами внизу у реки, где мощные механические пилы с шипением и свистом обрабатывали древесные стволы. Тонио был сыном консула Крёгера, того самого, чье фирменное клеймо – широкое и черное – красовалось на больших мешках с зерном, которые ломовики целыми днями развозили по улицам, и чей поместительный старый дом, доставшийся ему от предков, слыл самым барственным во всем городе… Друзьям то и дело приходилось снимать фуражки при встрече со знакомыми, среди которых попадались и такие, что первыми почтительно здоровались с четырнадцатилетними мальчуганами…

У обоих были переброшены через плечо сумки с книгами, оба были хорошо и тепло одеты: Гане – в бушлат, с выпущенным наружу синим воротником матроски, Тонио – в серое пальто с кушаком. Ганс, по обыкновению, был в датской матросской шапочке с короткими лентами, из-под которой выбивалась прядь белокурых волос. Статный, широкоплечий, узкобедрый, с открытым и ясным взглядом серо-голубых глаз, он был очень хорош собою. Под круглой меховой шапкой Тонио виднелось смуглое, тонкое лицо южанина и глаза с тяжелыми веками; оттененные чуть заметной голубизной, они мечтательно и немного робко смотрели на мир…

Рот и подбородок Тонио отличались необыкновенно мягкими очертаниями.

Походка у него была небрежная и неровная, тогда как стройные ноги Ганса, обтянутые черными чулками, ступали упруго и четко.

Тонио не говорил ни слова. У него было тяжело на сердце. Нахмурив разлетные брови, вытянув губы, как бы для того, чтобы свистнуть, и склонив голову набок, он сурово смотрел вдаль. Этот наклон головы и хмурое выражение лица были характерны для него.

Внезапно Ганс взял Тонио под руку и слегка покосился на своего друга, он ведь отлично знал, что с ним творится. И хотя Тонио еще некоторое время хранил молчание, на душе у него сразу полегчало.

– Не думай, что я позабыл, Тонио, – сказал Ганс, глядя себе под ноги, – я просто считал, что сегодня у нас ничего не выйдет, очень уж холодно и ветрено. Но я-то холода не боюсь, а ты молодец, что, несмотря ни на что, дождался меня. Я решил, что ты ушел домой, и злился…

Каждая жилка в Тонио радостно затрепетала от этих слов.

– Давай-ка пойдем по валам, – растроганно отвечал он. – По Мельничному и Голштинскому, таким образом я провожу тебя до дому… Не беда, что обратно мне придется идти одному, – в следующий раз ты меня проводишь.

Он, собственно, не очень-то верил Гансу, прекрасно понимая, что тот и вполовину не придает такого значения этой прогулке. Но видел, что Ганс раскаивается в своей забывчивости, ищет примирения, и отнюдь не хотел от этого примирения уклоняться…

Дело в том, что Тонио любил Ганса Ганеена и уже немало из-за него выстрадал. А тот, кто сильнее любит, всегда внакладе и должен страдать, – душа четырнадцатилетнего мальчика уже вынесла из жизни этот простой и жестокий урок; по самой своей натуре он очень дорожил такими житейскими наблюдениями, внутренне как бы брал их на заметку, даже радовался им, хотя отнюдь ими не руководствовался и никаких практических выводов для себя из них не делал. Так уж он был устроен, что эта наука казалась ему куда важнее, куда интереснее знаний, которые ему навязывали в школе. Во время уроков, в классе под готическими сводами, он главным образом размышлял над этими истинами, стараясь как можно полнее продумать и прочувствовать их. При этом он ощущал почти такую же радость, как в часы, когда расхаживал со скрипкой по комнате (Тонио играл на скрипке), извлекая из нее самые нежные звуки, которые сливались с плеском фонтана, в саду, под старым орешником, посылавшего высоко в воздух свои резвые струи.

Фонтан в саду под старым орешником, скрипка и морские дали, дали Балтийского моря, чьи летние грезы ему удавалось подслушать во время каникул, все это было тем, что он любил, чем старался окружать себя, среди чего протекала его внутренняя жизнь. Все эти слова и образы непроизвольно складывались в стихи, да и вправду нередко звучали в стихах, которые случалось слагать Тонио Крёгеру.

Тетрадь со стихами собственного сочинения! Слух об этой тетради, распространившийся по его, Тонио, оплошности, изрядно повредил ему во мнении одноклассников и учителей. Правда, сыну консула Крёгера казалось, что глупо и подло порицать человека за писание стихов, и он презирал своих товарищей и учителей, впрочем и без того внушавших ему отвращенье дурными манерами и мелкими слабостями, которые он подмечал в них с удивительной проницательностью. С другой стороны, он и сам, считая стихотворство чем-то неуместным, даже неподрбающим, признавал правоту тех, что его осуждали. И все-таки продолжал стихотворствовать…

Поскольку дома он попусту растрачивал время, а в школе был мешкотен, рассеян и на дурном счету, то и отметки приносил самые дурные, что очень огорчало и сердило его отца, высокого, изящно одетого господина, с умными голубыми глазами и неизменным полевым цветком в петлице.

bogemasamara.ru

Школьник Тонио Крегер влюблен в одноклассника Ганса. Они вместе гуляют, Тонио провожает его до дома. Крегер предлагает Гансу почитать “Дон Карлоса” Шиллера, но того больше интересуют рисунки лошадей. Тонио чувствует себя одиноким и непонятым.

Влюблен Тонио и в девушку Инге (Ингеборге Хольм). Ради нее он ходит к учителю танцев. Но Инге не обращает на него внимания, а он мучается и ошибается в кадрили. В Тонио влюблена другая девочка, но он уже начинает понимать, что счастье – не в том, чтобы быть любимым, а в том, чтобы ловить мимолетные мгновенья близости к своей возлюбленной.

Род Крегеров разоряется, фирма продается, мать второй раз выходит замуж. Повзрослев, Тонио уезжает в другой город. Как писатель, он понимает, что без любви сердце мертво, и ищет плотских утех, распутничает, за что все время корит себя. Нравственные страдания Тонио усиливают его талант. Он работает не ради пропитания, просто жизнь без работы для него не существует. Крегер считает, что хорошие произведения возникают лишь в борьбе с трудностями, и надо умереть, чтобы творить великое искусство.

Тонио живет в Мюнхене и часто общается с друзьями: художницей, своей ровесницей, и новеллистом. Друзья ведут длинные споры об искусстве и своей роли в нем.

Тонио переезжает в Данию, посещая по дороге свой родной город недалеко от датской границы. Остановившись в лучшей гостинице, Тонио направляется к дому Ганса, вспоминает их прогулки. В родном доме Крегера теперь народная библиотека. По дороге в Данию писателя останавливает полиция и требует документы, но у Тонио их нет. Он дает им корректуру романа, подписанного его фамилией, и Крегера отпускают.

Приехав в датский город Хельсингер, Тонио останавливается в маленькой прибрежной гостинице, куда вскоре приезжает группа экскурсантов. В этой группе Тонио видит Ганса и Инге, они его не замечают. На вечернем балу Крегер следит за ними и понимает: он их по-прежнему любит, никогда их не забывал и для них работал. Внезапно он сознает, что хотел бы повернуть время вспять, ничего не писать, быть веселым, добропорядочным и любимым, иметь жену и детей. В письме к художнице Тонио признает, что она была права, когда назвала его бюргером. Он стоит меж двух миров. Художники видят в нем обывателя, а обыватели хотят арестовать. Он обещает ей добиться большего. Тонио отдает свою любовь “белокурым и голубоглазым, живым, счастливым, дарящим радость, обыкновенным”. Эта любовь благодатна и плодотворна.

Краткое содержание повести Манна “Тонио Крегер”

Другие сочинения по теме:

1. Начало января. В санаторий “Эйнфрид”, где лечатся в основном чахоточные, приезжает коммерсант Клетериан с супругой Габриэлой, которая больна чем-то легочным.
2. Действие разворачивается в начале XX столетия (в годы, непосредственно предшествовавшие началу первой мировой войны) в Швейцарии, в расположенном близ Давоса.
3. Центральный персонаж романа Дидерих Геслинг родился в немецкой семье среднего буржуа, владельца бумажной фабрики в городе Нетциг. В детстве он.
4. В 1835 г. семейство Будденброков, весьма почитаемое в маленьком немецком торговом городе Мариенкирхе, перебирается в новый дом на Менгштрассе, недавно.
5. В основе произведения – библейские сказания о роде Израилевом. У Исаака и Ревекки было два сына-близнеца – Исав и Иаков.
6. Рассказ ведется от лица доктора философии Серенуса Цейтблома. Родившись в 1883 г., он оканчивает гимназию городка Кайзерсашерна, потом университет, становится.
7. Густав Ашенбах в теплый весенний вечер 19… года вышел из своей мюнхенской квартиры и отправился на дальнюю прогулку. Возбужденный дневным.
8. Среди писателей, дебютировавших в конце XIX – начале XX веков, особенно выделяются авторы, обретшие всемирную известность, ибо они нашли творческие.
9. В романе-завещании Т. Манн сделал своего представителя Германии музыкантом – это позволяло, в соответствии с новыми взглядами писателя, оттенить трагические.
10. Одной из магистральных тем произведений Т. Манна начиная с первых его шагов на литературном поприще была тема распада прочных, устойчивых.
11. I. К первобытной жизни Пес Бэк, родившийся от сенбернара и шотландской овчарки, не читал газет и не знал, что тысячи.
12. Из уездного города N-ской губернии июльским утром выезжает обшарпанная бричка, в которой сидят купец Иван Иванович Кузьмичев, настоятель N-ской церкви.
13. Артист оригинального жанра Павел Дуров проводит ночь на штрафной площадке ГАИ провинциального городка. Бампер его “Жигулей” разбит “ЗИЛом”-поливалкой, приютиться на.
14. Школа в небольшом киргизском аиле. Холодный, нетопленый класс. Учительница рассказывает замерзшим и простуженным детям о теплом острове Цейлоне, где растут.

Тонио Крегер – писатель, главный герой новеллы, пред­ставитель “духа”, который хотя и сознает свое пре­восходство над представителями “жизни”, все-таки ее не презирает, так как понимает, что “если что и может сделать из литературы поэта, то как раз… лю­бовь к человечному, живому, обыденному”, а без это­го его голос “останется гудящей медью и кимвалом бряцающим”. Здесь голос Тонио Крегера сливается с голосом автора. Авторский образ можно разглядеть в мяту­щемся писателе Тонио Крегере, ратующем за искусство, кото­рое порождено чувством и жизнью. Не только мысли Тонио Крегера родственны автору. Многие события в его жиз­ни словно взяты из биографии Т. Манна. Так, напри­мер, описанный в начале романа северный немецкий город напоминает Любек – родину автора. А воспо­минания Тонио Крегера об отцовском “барственном” доме соот­ветствуют воспоминаниям Генриха Манна об их с То­масом детстве.

Герой Т. Манна мучится мыслью об опасном воз­действии разъедающей душу рефлексии на людей, живущих простой и естественной, не обремененной сомнениями жизнью. Ему кажется, “что царство искусства на земле расширяется, а царство здоро­вья и простодушия становится все меньше”. Очень многое в Тонио Крегере, особенно в Тонио Крегере-подростке, напоми­нает Ганно Будденброка. Как и Ганно, он сын зерноторговца, причем занимающего в городе выбор­ную должность; как и Ганно, он – плод “странно­го”, необычного брака. Тонио Крегер тоже “одинок и не похож на всех остальных людей, добропорядочных и обыкновенных”. Но мировосприятие Ганно абсо­лютно цельно. Тонио же мучится раздумьями, кто он – интеллигент или делец. Тонио из бюргерской среды, но в нем преобладает художник, для которого весь мир – предмет осмысления, материал для работы творческого сознания. Музыка, писание стихов, размышления о любви и страдания составляют его “внутреннюю жизнь”. Однако он тянется к людям, не похожим на него, например, к своему гимназиче­скому товарищу Гансу Гансену, жизнерадостному красавцу, спортсмену и лошаднику. Ганс воплощает собой обыденную жизнь, погруженную в себя и свои интересы. Ганс не ведает тех мук и забот, что свойственны творческой рефлексирующей на­туре Тонио. Всякое столкновение Тонио с реальной жизнью лишний раз демонстрирует противоречивость его характера. Противоречие усугубится тем, что Тонио полюбит прекрасную девушку, Ингу Хольм, кото­рая появится на стороне “жизни” рядом с Гансом. Тем не менее, главный герой новеллы не станет тревожить радость веселящейся пары Ингеборг Хольм – Ганса Гансен. С восхищением и тоской Тонио будет смотреть на торжество красоты, здоровья и жизни. Он любит этих “белокурых и голубогла­зых” не только за их красоту, но и за их полную противоположность себе. Противоречие между ок­ружающим миром и “внутренней жизнью” писате­ля Тонио Крегера с течением времени станет еще острее. Суть этого противоречия удачно сформулирует по­друга Тонио, русская художница Лизавета Ивановна: “Вы бюргер на ложном пути… Заблудший бюргер…”. Буржуазное же общество относится к Тонио подозри­тельно и недоверчиво. Сама его профессия писате­ля кажется неблагонадежной и сомнительной: Тонио возвращается в родной город, чтобы освежить вос­поминания детства, но его едва не арестовывает по­лицейский, заподозривший в нем афериста, разыс­киваемого по всей Германии. Ирония этого эпизода очевидна. Попытка вернуться к себе самому, к ста­рому миру, ушедшему в прошлое, не удалась. Тонио сам признается в ощущениях одиночества и раз­двоенности: “Я стою между двух миров, ни в одном не чувствуя себя дома, и потому мне приходится круто…” Писатель с горечью замечает, что худож­ники называют его “обывателем”, а обыватели хо­тят его арестовать. “Бюргеры глупы, – мысленно обращается Тонио к художникам-интеллектуалам, – но вам, поклонники красоты, обвиняющим меня во флегме и в отсутствии возвышенной тоски, неплохо было бы понять, что существует творчество столь глубокое, столь предначертанное и роковое, что нет для него ничего сладостнее и желаннее, чем бла­женная обыденность.

(Пока оценок нет)

Сочинения по темам:

1. “Смерть в Риме” – сложное многоплановое произведение. И заголовок его и содержание перекликаются с уже упоминавшейся новеллой Томаса Манна “Смерть.
2. В первой фразе рассказа М. А. Осоргина “Пенсне” содержится утверждение, что вещи “живут своей жизнью”. У писателя “часы шагают, хворают.

Крёгер Тонио — главное действующее лицо новеллы, одной из первых у Томаса Манна «новелл о художнике». К. Т. в двух начальных эпизодах новеллы предстает перед читателем юношей сперва четырнадцати, затем шестнадцати лет. Отпрыск некогда богатого, но неуклонно хиреющего бюргерского семейства (вариация на тему «Будденброков») в прибалтийском городе, сын ганзейского консула и экстравагантной матери, уроженки романского юга, натуры музыкальной и артистической, он тяготится своей непохожестью на других: необычностью своего «дурацкого» имени (он «предпочел бы называться Генрихом или Вильгельмом»), своей внешностью: вялый мечтательный брюнет, он чувствует себя «отщепенцем» среди белокурых и голубоглазых северян, особенно переживая эту свою неполноценность рядом с другом и одноклассником, стройным, кудрявым, спортивным и поверхностным Гансом Гансеном и обворожительной хохотушкой Ингой Хольм, предметом его робких и безнадежных юношеских воздыханий. Катастрофическая неловкость на уроке танцев, выставившая его на всеобщее, в том числе и Ингино, посмешище, — лишь один из виртуозно расставленных автором акцентов, отделяющих К. Т. от остального человечества, здорового, жизнерадостного и заурядного. Эти «знаковые» приметы отторгнутости К. Т. находят разъяснение в дальнейших эпизодах новеллы, где герой, уже тридцатилетний писатель, покинувший родной город (старинный род Крёгеров пришел в полный упадок, отец его умер, мать после годичного траура вышла замуж за музыканта-итальянца и уехала за ним в «голубые дали», фамильный дом объявлен к продаже), беседует об искусстве со своей подругой, русской художницей Лизаветой Ивановной. В этих беседах все очевидней выявляется горькая убежденность К. Т. в том, что удел художника предполагает, по сути, отказ от жизни в привычном, «житейском» смысле этого слова, всецело подчиняя существование творца лишь одной цели — его искусству. Беда К. Т. как раз в том и состоит, что он не способен принять этот удел без боли, как величайшее отличие, а продолжает мечтать о простейших мирских радостях заурядной жизни, за что бескомпромиссная Лизавета и обзывает его «заблудшим бюргером». Последний поворот сюжета завершает болезненную, во многом глубоко личную и выстраданную автором тему по принципу музыкального контрапункта, где внешняя и событийная достоверность описываемого таит в себе символическую многозначность деталей: снова оказавшись в родном городе, К. Т. посещает отчий дом и едва его узнает — в знакомых с детства комнатах разместилась народная библиотека, литература как бы съела его прошлое. Самого его на родине тоже не признают и чуть не арестовывают, приняв за давно разыскиваемого афериста.

Тонио Крегер. Новелла (1903)

Тонио Крегер – главное действующее лицо новеллы, одной из первых у Томаса Манна “новелл о художнике”.

Т. К. в двух начальных эпизодах новеллы предстает перед читателем юношей сперва четырнадцати, затем шестнадцати лет. Отпрыск некогда богатого, но неуклонно хиреющего бюргерского семейства (вариация на тему “Будденброков”) в прибалтийском городе, сын ганзейского консула и экстравагантной матери, уроженки романского юга, натуры музыкальной и артистической, он тяготится своей непохожестью на других: необычностью своего “дурацкого” имени (он “предпочел бы называться Генрихом или Вильгельмом”), своей внешностью: вялый мечтательный брюнет, он чувствует себя “отщепенцем” среди белокурых и голубоглазых северян, особенно переживая эту свою неполноценность рядом с другом и одноклассником, стройным, кудрявым, спортивным и поверхностным Гансом Гансеном и обворожительной хохотушкой Ингой Хольм, предметом его робких и безнадежных юношеских воздыханий. Катастрофическая неловкость на уроке танцев, выставившая его на всеобщее, в том числе и Ингино, посмешище, лишь один из виртуозно расставленных автором акцентов, отделяющих Т. К. от остального человечества, здорового, жизнерадостного и заурядного. Эти “знаковые” приметы оттор-гнутости Т. К. находят разъяснение в дальнейших эпизодах новеллы, где герой, уже тридцатилетний писатель, покинувший родной город (старинный род Крегеров пришел в полный упадок, отец его умер, мать после годичного траура вышла замуж за музыканта-итальянца и уехала за ним в “голубые дали”, фамильный дом объявлен к продаже), беседует об искусстве со своей подругой, русской художницей Лизаветой Ивановной. В этих беседах все очевидней выявляется горькая убежденность Т. К. в том, что удел художника предполагает, по сути, отказ от жизни в привычном, “житейском” смысле этого слова,`всецело подчиняя существование творца лишь одной цели – его искусству.

Беда Т. К. как раз в том и состоит, что он не способен принять этот удел без боли, как величайшее отличие, а продолжает мечтать о простейших мирских радостях заурядной жизни, за что бескомпромиссная Лизавета и обзывает его “заблудшим бюргером”. Последний поворот сюжета завершает болезненную, во многом глубоко личную и выстраданную автором тему по принципу музыкального контрапункта, где внешняя и событийная достоверность описываемого таит в себе символическую многозначность деталей: снова оказавшись в родном городе, Т. К. посещает отчий дом и едва его узнает – в знакомых с детства комнатах разместилась народная библиотека, литература как бы съела его прошлое. Самого его на родине тоже не признают и чуть не арестовывают, приняв за давно разыскиваемого афериста.

Тонио Крёгер – главное действующее лицо новеллы, одной из первых у Томаса Манна «новелл о художнике». Т. К. в двух начальных эпизодах новеллы предстает перед читателем юношей сперва четырнадцати, затем шестнадцати лет. Отпрыск некогда богатого, но неуклонно хиреющего бюргерского семейства (вариация на тему «Будденброков») в прибалтийском городе, сын ганзейского консула и экстравагантной матери, уроженки романского юга, натуры музыкальной и артистической, он тяготится своей непохожестью на других: необычностью своего «дурацкого» имени (он «предпочел бы называться Генрихом или Вильгельмом»), своей внешностью: вялый мечтательный брюнет, он чувствует себя «отщепенцем» среди белокурых и голубоглазых северян, особенно переживая эту свою неполноценность рядом с другом и одноклассником, стройным, кудрявым, спортивным и поверхностным Гансом Гансеном и обворожительной хохотушкой Ингой Хольм, предметом его робких и безнадежных юношеских воздыханий. Катастрофическая неловкость на уроке танцев, выставившая его на всеобщее, в том числе и Ингино, посмешище, лишь один из виртуозно расставленных автором акцентов, отделяющих Т. К. от остального человечества, здорового, жизнерадостного и заурядного. Эти «знаковые» приметы отторгнутости Т. К. находят разъяснение в дальнейших эпизодах новеллы, где герой, уже тридцатилетний писатель, покинувший родной город (старинный род Крёгеров пришел в полный упадок, отец его умер, мать после годичного траура вышла замуж за музыканта-итальянца и уехала за ним в «голубые дали», фамильный дом объявлен к продаже), беседует об искусстве со своей подругой, русской художницей Лизаветой Ивановной.

В этих беседах все очевидней выявляется горькая убежденность Т. К. в том, что удел художника предполагает, по сути, отказ от жизни в привычном, «житейском» смысле этого слова, всецело подчиняя существование творца лишь одной цели – его искусству. Беда Т. К. как раз в том и состоит, что он не способен принять этот удел без боли, как величайшее отличие, а продолжает мечтать о простейших мирских радостях заурядной жизни, за что бескомпромиссная Лизавета и обзывает его «заблудшим бюргером». Последний поворот сюжета завершает болезненную, во многом глубоко личную и выстраданную автором тему по принципу музыкального контрапункта, где внешняя и событийная достоверность описываемого таит в себе символическую многозначность деталей: снова оказавшись в родном городе, Т. К. посещает отчий дом и едва его узнает – в знакомых с детства комнатах разместилась народная библиотека, литература как бы съела его прошлое. Самого его на родине тоже не признают и чуть не арестовывают, приняв за давно разыскиваемого афериста.

Томас Манн – Тонио Крегер

99 Пожалуйста дождитесь своей очереди, идёт подготовка вашей ссылки для скачивания.

Скачивание начинается. Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.

Описание книги “Тонио Крегер”

Описание и краткое содержание “Тонио Крегер” читать бесплатно онлайн.

Тонпо Крёгер, счастливый и просветленный, отправился восвояси.

Ветер дул ему в спину, но но только поэтому ему было теперь легко идти.

Ганс прочитает «Дон Карлоса», и у них будет что-то такое, во что не сунется ни Иммерталь, ни кто-либо еще! Как хорошо они понимают друг друга! Чего доброго, со временем он и Ганса приохотит писать стихи. Ист, нет, это уж лишнее! Ганс не должен быть похожим на него, пусть остается самим собой, жизнерадостным и сильным, каким все любят его и больше всех он, Тонио. А то, что Ганс прочтет «Дои Карлоса», ему но помешает!

Тонио прошел под старинными приземистыми городскими воротами, миновал гавань и стал круто подниматься по ветреной и мокрой улице к родительскому дому. Сердце его в эти минуты жило: оно было переполнено тоской, грустной завистью, легким презрением и невинным блаженством.

Белокурая Инге, Ингеборг Хольм, дочь доктора Холь.ма, жившего на Рыночной площади, посреди которой высился островерхий и затейливый готический колодец, была та, кого Тонно Крёгер полюбил в шестнадцать лет.

Как это случилось? Он сотни раз видел со и раньше. Но однажды вечером, в необычном освещении, он увидел, как она, разговаривая с подругой, задорно засмеялась, склонила голову набок, каким-то своим, особым жестом поднесла к затылку руку, не очень узкую, по слишком изящную и совсем еще детскую руку, и при этом белый кисейный рукав, соскользнув, открыл ее локоть, услышал, как она со свойственной только ей интонацией проговорила какое-то слово, обыкновенное, незначащее слово, но в голосе се послышались теплые нотки – и его сердце в восхищении забилось куда более сильно, чем некогда, когда он еще несмышленым мальчишкрй глядел на Ганса Гансена.

В тот вечер он унес с собой ее образ: толстые белокурые косы, миндалевидные, смеющиеся синие глаза, чуть заметная россыпь веснушек на переносице. Он долго не спал, все ему слышались теплые потки в ее голосе; он пытался воспроизвести интонацию, с какой она произнесла то незначащее слово, и вздрогнул. Опыт подсказал ему, что это любовь. И хоти он знал, что любовь принесет с собой много мук, горестей и унижений, что она нарушит мир в его сердце, наводнит его мелодиями и он лишится покоя, который нужен для всякого дела, для того, чтобы в тиши создать нечто Целое, он все же радостно принял се, предался ей всем существом, стал ее пестовать всеми силами души, ибо знал: любить это богатство и-это жизнь, а он больше стремился быть богатым и жить, чем созидать в тиши.

Итак, Тонио Крёгер влюбился в резвую Инге Хольм; случилось это в гостиной консульши Хустеде, откуда в тот вечер была вынесена вся мебель, так как у Хустеде происходил урок танцев; отпрыски лучших семейств города обучались на этих уроках танцам и хорошим манерам. Они устраивались поочередно то в одном, то в другом родительском доме. Для этой цели из Гамбурга раз в неделю приезжал учитель танцев Кнаак.

Франсуа Кнаак звали его. И что это был за человек!

J’ai I’honneur de гае vous representer, – представлялся он, – топ nom est Knaak…[1] – Это произносится не во время поклона, а когда ты уже выпрямишься, – негромко, но явственно. Конечно, не каждый день случается отрекомендовывать себя по-французски, но тот, кто умеет делать это искусно и безупречно, на родном языке и подавно справится с такой задачей. Как замечательно облегал черный шелковистый сюртук жирные бока господина Кнаака! Брюки мягкими складками ниспадали на лакированные туфли, отделанные широкими атласными бантами, а его карие глаза взирали на мир, утомленные счастливым сознанием собственных неоспоримых совершенств…

Господин Кнаак прямо-таки подавлял веех преизбытком уверенности и благоприличия. Он направлялся к хозяйке, – ни у кого больше не было такой походки: упругой, гибкой; плавной, победоносной, – склонялся перед ней и ждал; пока ему протянут руку. Затем тихо благодарил, отступал, словно на пружинах, поворачивался на левой ноге, оттянув к низу носок правой, щелкал каблуками и удалялся, подрагивая бедрами.

Уходя из гостиной, полагалось с поклонами пятиться к двери; подавай стул, не хватать его за ножку, не волочить за собою, но нести, взявши за спинку, и бесшумно опустить на пол. И уж конечно, никак нельзя было стоять сложив руки на животе и высунув кончик языка; а если кто-нибудь все же позволял себе это, господин Кнаак умел так зло воспроизвести его позу, что у бедняги навек сохранялось к ней отвращение.

Таковы были уроки изящных манер. А уж в танцах господин Кнаак положительно не знал себе равных. В гостиной, откуда выносили всю мебель, горела газовая люстра и свечи на камине. Пол посыпался тальком, и безмолвные ученики стояли полукругом. В соседней комнате за раздвинутыми портьерами располагались на плюшевых креслах мамаши и тетки и в лорнеты наблюдали за тем, как господин Кнаак, изогнувшись и двумя пальцами придерживая полы сюртука, упруго скачет, показывая ученикам отдельные фигуры мазурки. Если же ему хотелось окончательно сразить публику, он внезапно, без всякой видимой причины, отрывался от пола, с непостижимой быстротою кружил ногою в воздухе, дробно бил ею о другую ногу и с приглушенным, но тем не менее сокрушительным стуком возвращался на бренную землю…

«Ну и обезьяна», – думал Тонио Крёгер. Однако он отлично видел, что Инге Хольм, резвая Инге, с самозабвенной улыбкой следит за движениями господина Кнаака; и уже одно это вынуждало его платить известную дань восхищения столь дивно управляемой плоти. Но до чего же спокойный и невозмутимый взор у господина Кнаака! Его глаза не проникают,в глубь вещей – там слишком много сложного и печального; они знают только одно, что они карие и красивые! Поэтому-то он и держится так горделиво:

Конечно, надо быть глупцом, чтобы выступать столь осанисто, но зато таких людей любят, а значит, они достойны любви. Тонио прекрасно понимал, почему Инге, прелестная белокурая Инге, не сводит глаз с господина Кнаака. Неужели ни одна девушка никогда не будет так смотреть на него, Тонио?

Нет, почему же, случалось и это. Вот, например, Магдалена Вермерен, дочь адвоката Вермерена, с нежным ртом и серьезным задумчивым взглядом больших темных блестящих глаз. Во время танцев она нередко падала; зато когда приходил черед дамам выбирать кавалеров, неизменно выбирала его. Магдалена знала, что он пишет стихи, раза два даже просила показать их и часто, понурив голову, издали смотрела на него. Но что ему до этого?

Ведь он любит Инге Хольм, веселую белокурую Инге, которая наверняка презирает его за кропание стихов…

Он смотрел на нее, смотрел на ее миндалевидные голубые глаза, полные счастья и задора, и завистливая тоска и горечь сознания, что он отвергнут, навеки чужд ей, теснила и жгла его грудь…

– Первая пара en avant![2] – воскликнул господин Кнаак. И нет слов описать, как великолепно этот человек говорил в нос. Однажды, когда разучивали кадриль, Тонио Крёгер, к величайшему своему испугу, оказался в одном каре с Инге Хольм. Он, сколько возможно, избегал ее и тем не менее всякий раз оказывался рядом с ней; он запрещал своим глазам смотреть на нее, и тем не менее его взор всякий раз к ней обращался… Вот она об руку с рыжеволосым Матиссеном скользящими шагами подбежала, откинула косу за плечи и, задыхавшись, остановилась перед ним; тапёр, господин Хейнцельман, ударил своими костлявыми пальцами по Клавишам, господин Кнаак начал дирижировать кадрилью.

Инге мелькала перед ним справа и слева, то плавно выступая, то стремительно кружась; временами до него доносилось благоухание, исходившее от ее волос, а может быть – от легкой белой ткани платья, и взор его все мрачнел и мрачнел. «Я люблю тебя, чудная, прелестная Инге», – мысленно говорил он, вкладывая в эти слова всю свою боль, ибо, веселая, увлеченная танцем, она, казалось, вовсе его не замечала. Прекрасное стихотворение Шторма пришло ему на ум: «Хочу заснуть, а ты иди плясать».

Его мучила эта унизительная нелепость: человек любит, а его принуждают танцевать…

– Первая пара en avant! – воскликнул господин Кнаак; сейчас должна была начаться новая фигура, – Compliment! Moulinetdes dames!

Tour de main![3] Невозможно описать, с каким изяществом проглатывал он немое «е»

– Вторая пара en avant! – Это уже относилось к Тонио Крёгеру и его даме. – Compliment! – И Тонио Крёгер поклонился. – Moulinet des dames! – И Тонио Крёгер, опустив голову, нахмурив брови, кладет свою руку на руки четырех дам, на руку Инге Хольм… и начинает танцевать «moulinet».

Вокруг слышится хихиканье, смех: господин Кнаак принимает балетную позу, изображающую стилизованный ужас.

– Боже! – восклицает он. – Остановитесь! Остановитесь! Крёгер затесался к дамам! En arriere[4], фрейлейн Крёгер, назад, fi done![5] Все поняли, кроме вас. Живо! Прочь, прочь назад! – Он вытащил желтый платок и, размахивая им, погнал Тонио Крёгера на место.

Все покатывались со смеху, юноши, девушки, дамы за портьерой, – господин Кнаак сумел так обыграть это маленькое происшествие, что зрители веселились, как в театре. Только господин Хейнцельман с сухой и деловитой миной дожидался, когда сможет снова приступить к своим обязанностям; на него эффектные выходки господина Кнаака уже не действовали.