Анализ романа Моэма Театр

Седова Е. С.: Место романа С. Моэма «Театр» в «трилогии о творцах искусства»

Е. С. Седова
(г. Челябинск)

Место романа С. Моэма «Театр» в «трилогии о творцах искусства»

Шадринские чтения: Материалы второй межрегиональной научно-практической конференции. Литературоведение. Культурология. / Отв. редактор С. Б. Борисов. – Шадринск: ПО «Исеть», 2006

К «трилогии о творцах искусства, его смысле и отношении к жизни» (3, 12) относятся романы: «Луна и грош» (1919); «Пироги и пиво» (1930); «Театр» (1937). Здесь Моэм пишет о сотворении прекрасного как наивысшей формы деятельности человека.

Роман «Театр» занимает особое место в трилогии: он подводит итог эстетических взглядов писателя на предмет понимания функции художника в мире.

В романе «Луна и грош» (1919) под именем Стрикленда Моэм выводит Гогена. В романе отражены идеи асоциальности искусства, одиночества человека в мире, бессмысленности жизни и т. п. Протест против мещанства, враждебного искусству, тесно переплетается в книге с протестом против социальных обязательств художника. Творческий процесс изображается как результат некоего мистического наития, подобного инстинкту, с которым якобы неизбежно связан аморализм и эгоизм художника, проявляющего пренебрежение к тому, как воспримут его произведения. Стрикленд, добившись после долгих поисков осуществления своих замыслов, велит уничтожить созданную им фреску. В угоду этой концепции Моэм отбрасывает все, что в реальном образе Гогена не укладывается в ее рамки. Таким образом, создание мира, который к тому же еще и хорош, является ключом к пониманию функции художника в этом мире – сделать мир прекраснее, преобразовать его.

Столь же сенсационным был роман «Пироги и пиво» (1930), в котором Моэм переосмысляет биографию Томаса Харди (представив его в романе под именем писателя Дриффилда), показывая полноту возможности искусства. Прямой реализм не интересен Моэму, кажется ему «скучным», поэтому писатель стремится дискредитовать принцип ничем не замаскированной правды.

Роман «Театр» (1937) завершает «трилогию о творцах искусства», резюмирует основные положения эстетики писателя. В романе нет столь ярко выраженного социального фона, который наблюдался в предыдущих романах трилогии. Здесь речь идет о внутренней сущности творческой личности актрисы Джулия Лэмберт, как в ее сознании преломляются категории жизни и игры. В романе также делается вывод о преображающей функции искусства, подводятся итоги, что есть творцы и их жизнь: 1) гениальность творческой натуры для Моэма в первую очередь способность не к феерическому самовыражению, но к неповторимому, отмеченному личностью художника перевоссозданию жизни, успех которого и есть показатель красоты. Не красивости, а именно красоты (например, «портрет» лучшей книги Дриффилда, романа «Чаша жизни»); 2) высшая свобода художника – свобода переплавить собственный опыт, перевоссоздав жизнь. Таково существо актерского гения (роман «Театр); 3) герои предпочитают жить всецело жизнью духа. Их истории – это поиски самих себя, своего места в этом мире. Своими поступками они бросают вызов пошлой обыденности жизни, готовые поменять налаженный быт, семью на «радость непредвиденного». Они никогда не сожалеют об этом, уверенные в том, что прожили счастливую жизнь. Читатель может считать их поступки «странными», непонятными, но отдает должное необычайной силе духа этих героев.

Таким образом, данная проблематика, подготовив почву для романа «Театр», нашла затем свое отражение в нем. Свои эстетические взгляды (об актерах и их игре) автор вкладывает в уста героини: «актерская игра – не жизнь, это искусство, искусство же – то, что ты сам» (2, 206); «Все люди – наше сырье. Мы вносим смысл в их существование» (2, 227). Отсюда, главная задача творческого человека – преобразование действительности, наполнение ее смыслом, красотой, духовностью. Следовательно, «мир, построенный художником, будет особенный. Эта особенность – самая ценная часть багажа» (1, 221). С ней, с творческой личностью, люди будут жить «духовной жизнью, более отвечающей их устремлениям, чем та жизнь, которую навязали им обстоятельства» (1, 257). Таким образом, игра преобразует правду и делает ее реальнее, чем сама жизнь.

Анализ романа Моэма Театр

При рассмотрении истории создания произведения следует учитывать несколько моментов, первым из которых является сам театр и его актеры того периода времени, являющиеся небожителями, вызывающими неподдельный интерес зрителей. Также отмечаются схожие характерные черты писателя и его главной героини, также являющейся француженкой. Кроме того, первой любовью автора, по словам историков, являлась молодая актриса.

Роман представляет собой повествование о личностных переживаниях главной героини, а также о ее средневозрастном кризисе и жизненных перипетиях в виде любовного треугольника, театральных страстей.

Главная героиня произведения представляется в образе Джулии Лэмберт, талантливой, состоятельно, успешной актрисы, не нашедшей своего счастья в личных отношениях, переживающей кризис среднего возраста. Джулия совместно с супругом является собственником театра, где представляет собой исполнительницу всех главных ролей.

Мужем главной героини является Майкл Лэмберт, отличающийся спокойствием, здравомыслием, умело построившим собственное будущее в виде собственного театра, где он числится главным режиссером.

Супруги имеют взрослого сына Роджера.

Кроме того, героями романа являются Томас Феннел, изображенный в образе молодого бухгалтера, нанятого Майклом с целью наведения порядка в счетах, влюбившего в себя Джулию для последующего умелого использования ее в собственных целях, а также Эвис Крайтон, представленная в образе начинающей актрисы, в которую влюбляется Томас.

Отличительной особенностью романа является раскрытие в нем ряда проблем, центральное место в которых занимает главная героиня, которая в молодости стремится завоевать любовь собственного супруга, затем проходит нелегкий творческий путь, завоевывая успех и известность. Однако на этом ее жизнь не заканчивается и к ней приходит последняя любовь в лице молодого бухгалтера, использующего ее состояние, влиятельные связи для продвижения своей возлюбленной, начинающей актрисы.

Главная героиня стойко выдерживает все выпавшие на ее долю испытания и приходит к осознанию, что единственными смыслом ее жизни является театр и ее актерские роли, в которых проявляется ее многоликость, являющиеся символами жизненного хаоса и реального беспорядка.

Смысл. Писатель пытается изобразить противопоставление действительности и искусства, которому отдает свое авторское предпочтение, прекрасно понимая причины поступков женщины, являющейся истинным служителем театра.

Критика. С момента своего выхода в печать роман подвергается позитивно настроенной критике, несмотря на свой небольшой объем, вместивший многочисленные яркие моменты, складывающиеся при прочтении в быстро прожитую незаурядную жизнь, полную любви, уважения.

Смысловая нагрузка произведения заключается в изображении человеческой жизни и являющейся, по авторскому мнению, театральной сценой, на которой каждый играет собственную роль.

Также читают:

Картинка к сочинению Анализ романа Моэма Театр

Популярные сегодня темы

Н.В.Гоголь – великий мистификатор своего времени. Многие его произведения овеяны магией и волшебством. Так и повесть «Ночь перед рождеством» похожа на сказку.

Большая часть любителей художественного искусства быстро отличат картины Айвазовского по изображенному на них морю. Но в творчестве художника есть полотна, на которых он с таким же мастерством изображает природу Украины.

Роберт Льюис Стивенсон, написана в 1875 году в Шотландии. На русский язык перевёл Самуил Маршак.

Рассматривая картину художника Н.П.Крымова «Зимний вечер» можно не только насладиться зимней природой, но и почувствовать, как мороз щиплет за нос, и щеки горят от холода.

Литературный стиль романа «Тихий Дон» очень разнообразен. И не сказать, что автор сделал какое – то нововведение с точки зрения языка, однако, по всем тонкостям в общем можно однозначно сделать вывод

Пара слов о романе Сомерсета Моэма Театр

В жизни человека иногда есть литературные произведения, к которым он вольно или невольно возвращается на протяжении всей жизни, и не всегда это любимые вещи.

Все-таки стоит одно и то же произведение перечитывать несколько раз. Во всяком случае, для меня это утверждение актуально, потому каждый раз я нахожу в уже, казалось бы, прочитанной до дыр книге, новые акценты, нюансы, а иногда и новых героев. Да и такое бывает, если перечитывать произведение в разные периоды жизни.

Итак, роман «Театр»: мне кажется, что я с ним знакома всю жизнь. Началось все с латышского, кажется, фильма годов 70-х прошлого века, если я ничего не путаю. Фильм я смотрела, будучи совсем маленькой девчонкой. Джулия мне тогда жутко не понравилась: она была толстая старуха. А потому и любовный конфликт прошел мимо. Мозги ребенка никак не могли принять факт влюбленности совсем немолодой женщины к молоденькому Тому Фэннелу. Я вообще в то время искренне считала, что любви в пожилом возрасте не бывает. А что вы хотите от ребенка, который предпочитал всему окружающему миру игру в куклы.

Знакомство с самим романом случилось лет через восемь, наверное. Тогда мне было лет пятнадцать-шестнадцать. Отец привез двухтомник Моэма из Берлина – мама была счастлива: она вообще всю жизнь оставалась поклонницей английской литературы. Конечно maman тут же принялась за чтение: смаковала и приговаривала, что это классический роман о настоящей женщине. Я же не могла дождаться своей очереди. В то время я напоминала ворону: эти птицы, как известно, падки на блестящее, а я читала все новые книги, которые появлялись дома. Семья наша вообще слыла читающей, поэтому книги приобретались мыслимыми и немыслимыми путями, но домашняя библиотека со временем собралась достойная.

Наконец, подошла моя очередь, несмотря на предупреждение мамы о том, что до этого романа надо еще дорасти, любопытная девочка погрузилась в чтение. Где-то на середине вдруг появилось ощущение знакомого сюжета, но аналогии с фильмом у меня тогда не возникло, зато были сделаны следующие выводы:
Во-первых, хороший перевод – читать интересно.
Во-вторых, немолодая актриса, благодаря английской действительности, выглядит хорошо. И умеет скрывать свои недостатки, благодаря косметике. Это для меня в тот момент стало самым актуальным. Все дело в том, что именно лет в пятнадцать папа озвучил мне, единственной дочери, истину о моей внешности: мама в моем возрасте уже была красавицей, а я не удалась. На маму не похожа, и от его родни унаследовала самые неинтересные черты. Так в моих отношениях с отражением в зеркале папа поставил жирную точку, и я, улучшая то, что недодала природа, начала потихонечку пользоваться маминой косметикой.
В-третьих, наверное, хочу съездить в Лондон.
В-четвертых, бедная Джулия, зачем она влюбилась в молодого парня, ведь с самого начала она знала, что ее любовь обречена. Лучше бы пересмотрела свое отношение к мужу.

Но главным выводом стало решение о будущей профессии: я решила стать театральным или кинокритиком.

В принципе, для 15-16тилетней девчонки выводы неплохи.

В семнадцать родители разрушили мою мечту о будущей профессии, и, как послушная овца, я поступила на филфак. Любимыми предметами, благодаря любимому преподавателю М.Б. Ладыгину, стали введение в литературоведение, а чуть позже и зарубежная литература. Следовательно, следующая встреча с «Театром» случилась в студенческие годы, правда, чуть раньше, чем этого требовала программа. И снова многим покажутся неожиданными мои тогдашние выводы: Джулия – успешная женщина, зачем ей этот Том? Неужели ей, сорокашестилетней женщине, может быть интересен совсем молодой парень? Джулии надо бы больше внимания уделять мужу. И чем привлекает ее роль Гамлета? И еще, если я не выйду замуж, то в двадцать пять (не позже!) рожу себе ребенка. Примерно тогда я поняла, что мое знакомство с героями должно быть на страницах книги. Не хочу доверять столь важную работу кинематографу или театральной сцене. Я, и только я, вижу, как должен выглядеть литературный герой.

Короче, роман прошел немного мимо юной, неискушенной студентки, ибо в тот момент я увлекалась античной, французской и немецкой литературой.

Потом книга потерялась. Кажется, собственноручно дала ее почитать кому-то из подружек, и так до сих пор ее кто-то и читает. Но про «Театр» я не забывала. В какой-то момент снова попала на этот фильм по телевизору и окончательно поняла, что не тянет Вия Артмане на женщину сорока шести лет, ей, как минимум, на пять-семь лет больше. И для Джулии, в исполнении Артмане, Том – слишком явный мезальянс. Не обратила бы внимания на молоденького клерка актриса такого уровня и такой манеры поведения (пусть даже внешней, ведь даже наедине с собой Джулия продолжает играть), какой подает ее латышская актриса с согласия автора сценария и режиссера. И вообще Джулия совсем другая. Такова моя обывательская точка зрения. И мне тогда снова захотелось перечитать «Театр». Перманентное желание то проявлялось, то исчезало, но роман продолжал жить в моем сознании.

В феврале вдруг желание вернуться к роману Сомерсета Моэма заявило о себе четким требованием – перечитай меня немедленно! Пора! Скачала в электронную книжку – и вперед! Читала с наслаждением, растягивая удовольствие, обращая внимание на многие нюансы, что раньше от меня ускользали. Да, именно так.
Я еще не дожила до возраста Джулии, но она стала намного понятнее и ближе.

Моя Джулия – вполне молодая женщина, умная, умеющая подать себя в выгодном свете, прекрасно знающая о своих недостатках. Блестящая, талантливая актриса и несчастливая женщина. Да, у нее есть семья: муж, которого она не любит; сын, которого она не понимает и боится, и Том – ее поздняя любовь, попытка удержать уходящую молодость.

Джулия умна, здравомысляща; ее умению анализировать обстановку можно только позавидовать; казалось бы, она давно просчитала каждое свое действие на несколько шагов вперед, но не все в этой жизни можно прогнозировать и контролировать. Но любовь к Тому Фэннеллу , который моложе ее почти на четверть века, мне по-прежнему не понятна. Сначала страсть, потом она откровенно начинает покупать его любовь. Джулии это надо; стареющая женщина, да она понимает, что стареет, не видит в этом ничего особенного. Том – прагматик, и ему льстит ее популярность, известность и влиятельность в определенных кругах. В героине воедино смешивается любовь женщины и любовь матери, хотя Джулия этого не осознает. К ней вернулось, благодаря Тому, ощущение, уже подзабытое ею, молодости, и женщина на определенном этапе своей жизни упивается им. В то время, как молодому человеку льстит роман со взрослой состоявшейся дамой.

Этого романа, хоть убейте, никогда не приму и не пойму! Лечь в постель с человеком, который годится тебе в сыновья не мой случай, и это не ханжество!

На мой взгляд, теперь уже дамы с двадцатилетним семейным стажем, Джулии стоило больше внимания уделять своему мужу. Да, Майкл не был пылким и страстным мужчиной, не всем это дано. А при желании женщина всегда найдет подход к своему мужчине, только Джулию вполне устраивали дружеские отношения с мужем. Но это ее право. Не буду ее осуждать ни в коей мере.

А вот в отношениях с Роджером она категорически не права! Она боялась своего сына: боялась его ума, прозорливости и его возраста. Джулия не хотела стареть. А сын, тем более, взрослый сын – это намек на возраст матери. К тому же Джулия панически боялась, что сын разгадал ее постоянную игру. Помните, он сказал матери, что очень боялся однажды войти к ней, зная, что она в комнате и увидеть пустоту.

Вот Роджер и стал для меня тем новым героем, на которого я прежде не обращала внимания. Мне жалко этого неплохого парня, не нужного своим родителям и осознающего свою ненужность.

А в целом, роман интересен и актуален, несмотря на то, что написан более семидесяти лет назад. Просто проблемы в нем раскрываются злободневные и вечные: семейные ценности, отношения отцов и детей, тема осознания себя в этом мире.

Я ничего не сказала об Эви Крайтон. Но, наверное, стоит восполнить этот пробел. Второсортная, не самая талантливая актриса. Это Джулия видит сразу, и в ее власти помочь Эви стать если не звездой, то хотя бы успешной исполнительницей. Но мы же знаем Джулию! Как актриса, пока в силе, пока известна и способна собирать залы, она соперниц не потерпит! И к тому же Эви молода, миловидна, у нее роман с Томом. А что такое влюбленная женщина, имеющая молодую соперницу? Это Джулия! И ей ничего не стоит растоптать ту, что встала на ее пути!

Джулия – актриса, но есть один эпизод, когда перед читателем возникает не звезда театральных подмостков Лондона, а именно Джулия Лэмберт, живая, самая обычная женщина. Это эпизод в ресторане, когда она ест бифштекс с жареной картошкой. В этом и есть ее сущность.

А еще, пораскинув мозгами на тему отечественного кинематографа, я вдруг, весьма неожиданно, пришла к ошеломляющему выводу: как хорошо, что не снимают римейк этого фильма на современном этапе. Нет, на самом деле должны быть романы, над которыми читатель должен размышлять и рисовать героев в своем воображении сам, не овлекясь на киношные копии. Кстати,
я не одинока в этом выводе: два человека со мной точно согласны!

А знаете, я еще вернусь к этому роману лет через двадцать и, может, пересмотрю свое отношение к героям. Кто знает?

Лингвистический и стилистический анализ произведения У. С. Моэма «Театр»

Автор: Пользователь скрыл имя, 27 Марта 2013 в 16:43, реферат

Краткое описание

Актуальность. Данная работа посвящена исследованию феномена иронизма, как одного из важнейших приемов в романе известного английского писателя Уильяма Сомерсета Моэма (1874-1965) «Театр», вышедшему в 1937 году.
Сомерсет Моэм родился 25 января 1874 году в Париже, в семье юриста британского посольства во Франции. Родители специально подготовили роды на территории посольства, чтобы ребенок имел законные основания говорить, что родился на территории Великобритании: ожидалось принятие закона, по которому все дети, родившиеся на французской территории, автоматически становились французскими гражданами и, таким образом, по достижении совершеннолетия подлежали отправке на фронт в случае войны.

Оглавление

Введение 2
Феномен иронии в художественной литературе 5
Анализ творчества У. С. Моэма 10
Лингвистические и стилистические особенности произведений С. Моэма 13
Лингвистический и стилистический анализ произведения У. С. Моэма «Театр» 19
Заключение 27
Список использованной литературы и источники 28

Файлы: 1 файл

4859_Моэм.docx

Также в анализируемом отрывке встречается вид инверсии – эмфатические конструкции. Это такая синтаксическая конструкция, которая служит для выделения того или иного члена предложения [1, с. 220].

Наибольший стилистический эффект достигается при аккумуляции приемов и фигур и их взаимодействии в сообщении в целом. Поэтому при анализе важно учитывать не только функции отдельных приемов, но также рассматривать их взаимовлияние на определенном отрывке текста. Понятие конвергенции, как типа выдвижения, позволяет поднять анализ на более высокий уровень. Конвергенцией называется схождение в одном месте пучка стилистических приемов, участвующих в единой стилистической функции. Взаимодействуя, стилистические приемы оттеняют друг друга, тем самым обеспечивая помехоустойчивость текста. Защита сообщения от помех при конвергенции основана на явлении избыточности, которая в художественном тексте также повышает экспрессивность, эмоциональность и общее эстетическое впечатление [1, с. 100-101].

Стилистический разбор отрывка романа «Театр» мы будем вести от читателя, то есть основываясь на положениях стилистики восприятия или стилистики декодирования. Внимание в этом случае сосредоточено на том, какое воздействие оказывает организация самого теста на читателя, а не на движущих силах творческого процесса писателя [1, с. 26]. Такой подход мы считаем более подходящим для нашего исследования, поскольку он не предполагает предварительного литературоведческого анализа, а также дает возможность при анализе выйти за пределы предполагаемых намерений автора.

Лингвистический и стилистический анализ произведения У. С. Моэма «Театр»

Для стилистического анализа нам взят отрывок из третьей главы романа «Театр». Анализируемый эпизод представляет собой описание, иногда прерываемое экспрессивными диалогами, начала отношений главной героини Джулии Ламберт с её мужем Майклом, а если быть точнее, то это характеристика Майкла, описание черт его характера и поведения.

Мы анализировали отрывок на предмет нахождения в нем иронии, как тропа, и других приемов автора, которые помогают показать его возможно насмешливое отношение к своим героям. Это и является целью нашего исследования.

Надо отметить, что разговорный стиль чаще встречается в диалогах, а в самом же описании автор более сдержан и употребляет скорее нейтральный стиль, хотя иногда в нем можно встретить идиомы или фразовые глаголы, маркеры разговорного стиля.

По результатам предварительного анализа выбранного отрывка мы составили сравнительную таблицу 1 использованных в нем стилистических средств, расположив их по частотности употребления в тексте.

Таблица 1. Частотность использования стилистических средств

Название стилистического приема

Маркеры разговорного стиля

Другие маркеры разговорного стиля

Как видно из приведенной таблицы, самыми широко употребляемыми стилистическими средствами являются маркеры разговорного стиля, эпитеты, метафоры, ирония, мейозис, а также параллельные конструкции.

Отдельным пунктом таблицы мы выделили маркеры разговорного стиля, очень разнообразные по своей сути, но объединенные общей функцией создания атмосферы неофициального общения. Количественно таких маркеров оказалось больше, чем других средств, но вряд ли мы можем рассматривать разговорный стиль речи Джулии и Майкла как ведущую тенденцию стилистического оформления текста, скорее это тот фон, на котором с большей интенсивностью проявляются другие тенденции. Однако, на наш взгляд, выбор именно этого стиля стилистически релевантный, поэтому мы рассмотрим его подробно.

Разговорно-литературный стиль выбран автором, на наш взгляд, чтобы наиболее приблизить речь героев к реальности, чтобы сблизить их с читателем. В тексте использованы многочисленные маркеры разговорного стиля, которые можно отнести к двум взаимозависимым и в то же время противоречащим друг другу тенденциям – тенденции к избыточности и тенденции к компрессии. Первая выражена наличием таких «сорных» слов как «oh», «damn it», «my God», «well then».

С помощью этих слов создается такое ощущение, что для речи характерна неравномерность по быстроте произнесения: на этих словах Майкл как бы немного замедляет речь, возможно, чтобы перевести дыхание (учитывая, что он всхлипывал после увиденной им сцены с Джулией; «he sobbed») или пытаясь собраться с мыслями. Кроме этого, они, наравне с такими просторечными выражениями и идиомами, как «I can’t help it», «the scene be damned», «darling» или «fat chance I’d have of that», «was in vain» добавляют диалогу спонтанности, непосредственности и, безусловно, эмоциональности.

Характерная для разговорного стиля тенденция к компрессии проявляется различными способами на лексическом и синтаксическом уровнях языка. Употребление усеченной формы, то есть редукция вспомогательных глаголов, например «I’d», «don’t», «I’m», «what’s» и другие, является характерной чертой разговорной речи и еще раз подчеркивает неофициальный тон общения героев. С лексической точки зрения явление компрессии можно рассмотреть на примере использования таких фразовых глаголов, как «bring himself to», «throw about», «came through». Они создают неформальную обстановку общения, обнаруживая выраженную в языке близость между участниками коммуникации. Нам кажется, что таким образом Майкл и Джулия с каждым разговором все более сближаются, что позволяет им быть более откровенными и открытыми друг с другом.

Теперь обратимся к пошаговому анализа данного отрывка. Он начинается с описания отношений между Джулией и Майклом, и сразу же мы встречаем прием иронии – «and she only did not do that because there was no opportunity», которую автор применяет, чтобы показать насколько смешно и причудливо было желание Джулии соблазнить Майкла. Также в этом предложении мы видим гиперболу – «she did everything to seduce him», и маркер разговорного стиля – «slip into bed», использованные также для создания юмористического эффекта. В следующем предложении мы сталкиваемся с лексическим повтором словосочетания «one another», который как бы начинает и заканчивает предложение. Далее мы видим оценочный эпитет, переплетенный с эмфатической конструкцией – «too sincere an affection», который автор употребил, чтобы показать насколько искренняя была привязанность Майкла – настолько, что он едва бы мог стать любовником Джулии. В четвертом предложении идет речь о подарке Джулии, который описан с помощью описательного эпитета – «gold cigarette case», и следом за ним идет гипербола – «the thing he wanted more than anything in the world». Моэм смеется над своим героем с помощью неё – ведь как можно хотеть портсигар больше всего на свете? Надо отметить, что автор проявляет свою насмешку, используя не только сам прием иронии, но и другие тропы, употребляя их так искусно, что мы сразу же видим отношение автора и то, что он хочет передать читателю. Это одна из особенностей Моэма – легкость понимания его текстов.

В следующем предложении на смену гиперболе приходит мейозис – «it cost a good deal», при описании цены портсигара. Автор показывает, что Джулия потратила слишком много, и опять же мы можем почувствовать нотку иронии в этой фразе. В последующих двух предложениях идет описание чувств Джулии, с которыми она дарила свой подарок Майклу, для чего используется оценочный эпитет «ecstatic pleasure», а также описание того, что подарил ей Майкл, при помощи описательного эпитета – «silk stockings». Далее нам снова встречается ирония, когда Джулия называет Майкла «бедным ягненочком» – «poor lamb», хотя конечно таковым он не является. Автор показывает нам, что она возможно относится к нему, как к ягненочку, и дальше объясняет почему, употребляя фразовый глагол «bring himself to spring to that», а затем описывая реакцию Джулии при получении подарка – идиому «she could not help crying». Итак, проанализировав первый абзац выбранного нами отрывка, мы можем заметить, что Моэм пишет очень просто, без высокопарностей, что делает текст легко понимаемым. Также можно отметить, что только в одном абзаце мы встретились с двумя примерами иронии, что дает нам понять, что это один из самых употребляемых приемов в общем во всей книге, и это один из любимых приемов самого Моэма.

Приступаем к следующим абзацам и видим прямую речь. Майкл называет Джулию «emotional little thing», в одном словосочетании встречаются сразу два приема – эпитет и мейозис, что опять же придает некоторую ироничность словосочетанию.

В третьем абзаце автор описывает бережливость Майкла, и для Джулии это привлекательная черта (оценочный эпитет «engaging trait»). При помощи фразового глагола «to throw his money about» автор показывает что Майкл не любит тратить деньги. Далее мы видим явление конвергенции – «he was not exactly mean, but he was not generous», где сочетаются такие приемы как параллельные конструкции и антитеза. Также, для обозначения «бережливости» Майкла, автор использует метонимию «the exact ten per cent», вместо слова деньги, употребляя саму их сумму. Благодаря этим приемам, мы видим, что отношение автора к своего герою является весьма ироничным. Следующий абзац – и снова прямая речь, и снова пример конвергенции. Майкл цитирует Полония, что является аллюзией (персонаж трагедии Шекспира «Гамлет», королевский советник) – «Neither a borrower nor a lender be», где снова встречаются такие приемы как параллельные конструкции и антитеза. Пятый абзац также посвящен описанию «привлекательной черты» Майкла. Здесь встречается идиома «it was in vain», для того чтобы показать, что не стоило даже пробовать просить у него денег в долг, и параллельные конструкции «he refused so frankly, with so much heartiness» – для того, чтобы читатель понял, как именно отказывал Майкл, может быть даже, чтобы читатель прочувствовал. Далее идет прямая речь, как иллюстрация к вышесказанному. В ней мы видим прием гиперболы («dear old boy»), мейозиса («to lend you a quid»), а также такие маркеры разговорного стиля, как сокращения («I’m», «don’t») и разговорные слова («stony»).

Следующий абзац рассказывает об отношении Майкла к критике его игры в театре, а также о том, как он не замечал игры Джулии. Здесь мы видим еще один пример конвергенции – «how good an actress Julia was», где соединены примеры эпитета и эмфатической конструкции. За этим следуют параллельные конструкции «he read reviews», «but he read summarily», за которыми мы видим маркер разговорного стиля – фразовый глагол «cast down», а также оценочный эпитет «unfavourable criticism» – все эти приемы автор использует, чтобы показать читателю, насколько важно мнение критиков для Майкла, и мы можем предположить, ровно так же как и мнение других людей.

Девятый абзац посвящен еще одной «привлекательной черте» Майкла – добродушию. Здесь снова встречается оценочный эпитет «engaging trait». Далее мы видим пример метафоры – «when tempers grew frayed», который автор использует для того, чтобы читатель прочувствовал атмосферу, которая бывает на репетициях в театре Майкла и Джулии.

Затем автор рассказывает нам о сильной сцене Джулии, используя при этом оценочные эпитеты – «a powerful and moving scene», «a fine display of acting». Далее автор использует фразовый глагол «came through», возможно чтобы показать обыденность действий, при описании начала разговора Джулии и Майкла. Он дает нам понять, что поведение Майкла необычно. С помощью эпитетов («surprised look», «friendly word») и олицетворения «eyes were heavy with tears» писатель показывает нам, что героя тронуло выступление Джулии, фактически до слёз.

Далее следует диалог, обильно наполненный маркерами разговорного стиля. Мы видим в нем множество сокращений («what’s», «don’t», «you’ve» и др.), восклицание «Angel!», междометия («damn it», «oh» и др.).

Диалог начинается с вопроса Джулии о том, почему же плачет Майкл. В своем ответе он называет её «you dirty little bitch», и мы снова видим пример иронии в отрывке. За ним следует идиома «you’ve made me cry», за которой следует восклицание Джулии. Далее автор описывает состояние самой актрисы, используя эпитет «own eyes», олицетворение («the tears came…and streamed down her face»), и параллельные конструкции («so pleased, so flattered»). Целью автора было наиболее наглядно описать чувства Джулии после похвалы человека, в которого она была влюблена.

Диалог возобновляется снова и в ответе Майкла мы видим маркеры разговорного стиля, о которых уже упоминалось ранее. Далее мы видим лексический повтор – «I love him, I love him, I love him», используемый чтобы показать нам внутренний мир героини и её чувства в момент диалога.

Продолжая анализировать диалог, мы встречаем снова большое количество маркером разговорного стиля: сокращение «I’m», междометие «my God»; здесь же мы видим пример метафоры – «you shattered me», говорит Майкл о выступлении Джулии, чтобы мы поняли, насколько сильное впечатление оно произвело на него.

В диалоге часто встречается слово «damn» и его производное «be damned», что является ярким маркером разговорного стиля, и придает сильную эмоциональность и экспрессивность.

Далее в диалоге встречается еще одна метафора «you just wrung my heart», опять же используемая чтобы показать эффект от игры Джулии. Майкл говорит ей о том, какая она хорошая актриса, используя мейозис «you were pretty good» (на наш взгляд, для выражения иронии), а также два сравнения – «I never knew you were as good as all that» и «you make the rest of us look like a piece of cheese». Затем они обсуждают их партнерство и будущее в театре, и в последнем предложении в данном отрывке автор снова описывает Майкла, употребляя оценочный эпитет «not a quick thinker», и метафору «notion sink into his mind», чтобы наиболее ярко отразить то, что Майкл был «немного тугодум».

Диалог приближен к реальному, он раскрывает подноготную театральной жизни Лондона. Также он показывает насколько близки Майкл и Джулия, т.е. доказывает то, о чем говорилось в первом абзаце анализируемого отрывка. В нем много экспрессии и эмоций, язык прост и понятен даже для современного читателя.

Итак, по окончании проведенного анализа мы видим, что наряду с разговорным стилем речи, который является, как мы уже упомянули, фоном для других приемов, наиболее яркими являются приемы иронии и других приемов, употребленных для юмористического эффекта. Таким образом, мы можем подтвердить, что Моэм действительно любил использовать этот прием в своих произведениях, и в романе театр ирония является одним из важных стилистических приемов.

Анализ романа Моэма «Театр»

Автор: Guru · Опубликовано 07.08.2017 · Обновлено 08.10.2017

Уильям Сомерсет Моэм был и остается выдающимся британским писателем ХХ века, в его репертуаре числится множество пьес и романов, а также один рассказ. Выделяется он тем, что стиль его работ прост, доступен и динамичен. В своеобразной исповеди «Подводя итоги» он говорит, что считает необходимым писать именно так, ведь произведение должно быть понятным каждому, а если его понимают лишь «избранные», то это лишь излишний пафос. Писатель ироничен и остроумен, каждое его творение не только пропитано легкой усмешкой, но также может быть разобрано на краткие, но меткие цитаты, которым каждый может найти применение в своей собственной жизни. Роман «Театр» принято считать известнейшим и главным произведением Моэма.

История создания

Написанный в 1937 году, роман «Театр» сразу снискал себе славу. Рассматривая контекст его создания, следует отметить, что тут имеют место сразу несколько моментов. Во-первых, в те времена театр и его актеры были у всех на виду и слуху, как в наше время звёзды кино, что вызывало интерес у читателей, поскольку они могли «проникнуть за кулисы». Во-вторых, критики отмечают, что во многом главная героиня схожа с самим автором, поскольку оба были рождены во Франции и вращались в театральной среде. В-третьих, у Сомерсета Моэма в жизни было две любви, на второй из которых он женился. Первой же стала Этельвин Джоунс (Сью Джоунс), которая являлась актрисой, и взаимоотношения с ней также могли отразиться в романе.

О чем книга?

Роман «Театр» является совокупностью личностных переживаний главной героини, ее средневозрастного кризиса и жизненных треволнений. Любовные треугольники, театральные страсти, сильный характер персонажей, то, как разные люди по-разному прокладывают себе «дорогу в жизнь», — все это нашло место в сюжете.

Главные герои

1. Джулия Лэмберт – главная героиня романа. Талантливая, богатая и успешная актриса, но в то же время не нашедшая своего счастья в личной жизни и переживающая второй «трудный возраст». Вместе с мужем содержит театр, в котором исполняет исключительно главные роли. Впрочем, также она поступает и в жизни.
2. Майкл Лэмберт – муж Джулии. По ее мнению, не любит жену, человек спокойный, здравомыслящий и умело устроивший свое с супругой будущее. В юношестве, здраво оценив свой актерский талант, после войны он приобрел театр, в котором стал режиссером.

В чем смысл книги?

Сомерсет Моэм наглядно демонстрирует ряд проблем, центром которых является главная героиня. Будучи молодой, она тщится завладеть сердцем своего мужа, который, по ее мнению, ее не любит. Детально описан путь, который прошла Джулия, чтобы достигнуть того успеха, плоды которого она заслуженно пожинала в дальнейшем. После медных труб всеобщего признания и воды смирения с невыразительным характером мужа, судьба преподносит ей новое испытание – любовь к молодому бухгалтеру, который, сперва покорив героиню своим поклонением, использует ее богатство, влияние, любовь, пытается продвинуть Эвис на сцену посредством воздействия на главную героиню. Но Джулия и тут вовремя приходит в себя. Она задета в своих лучших чувствах: мало того, что ее предает любимый, так он еще и пытается пошатнуть ее позицию на сцене ее же театра!

Театр для Джулии – вся ее жизнь. Она играет всегда и везде, игра становится частью ее самой. Ее сын Роджер говорит, что не знает, какова героиня на самом деле, потому что его мать играет в жизнь, она — это и есть её бесчисленные роли. И порой он боится заглянуть в пустую комнату, куда она только что вошла, опасаясь, что никого там не увидит.

В финале романа Джулия приходит к единственному главному выводу о том, что самое главное в ее жизни – она сама, ее актерская игра. Сидя в ресторане после сокрушительной победы над Эвис и ее любовником, она приходит к выводу, что Роджер был не прав, что ее «многоликость» и есть она сама, что актерские роли – символы того хаоса и беспорядка, который зовется жизнью, и лишь символ реален. То есть фактически в своем романе Моэм противопоставляет действительность и искусство, отдавая предпочтение последнему.

Автор прекрасно понимает женщину, что также является особенностью его творчества. Все свои произведения он обязательно разбавляет юмором, что, однако, в той же степени находит отражение и в его жизни, поскольку в «Подводя итоги» он много об этом говорит и выводит, что с юмором в принципе легче жить.

Критика

Роман «Театр» оценивался и оценивается критиками крайне позитивно. Теодор Драйзер, будучи современником Моэма, искренне восхищался творчеством автора, фактически возводя его в статус гения. Книга не очень объемная, но вмещает в себя множество ярких моментов, от которых складывается прекрасное впечатление быстро прожитой незаурядной жизни, полной любви и уважения к себе самому. Противоречивым является то, что после прочтения в душе творожистым осадком селится мысль о том, насколько часто люди в повседневной жизни играют роль, «надевают маску». Произведение мотивирует на пусть даже незначительный, но самоанализ. Таково и творчество Сомерсета Моэма в общем.

Три блестящих романа Сомерсета Моэма, которые научат жить в творчестве

«Бремя страстей человеческих» было написано в 1915 году. Эта книга объемнее двух других, и в ней реальная жизнь всё-таки одерживает верх. От нее веет автобиографичностью: перед читателем предстает маленький мальчик, осиротевший и хромой, попавший в семью дяди – Священника из Блэкстебла. Филип похож на самого Моэма, который так же рано потерял родителей и воспитывался дядей-священником из Уистэбла. У Моэма не было врожденной хромоты, как у его героя, но он с детства заикался. Именно физические недостатки и сделали обоих мальчиков – настоящего и вымышленного – отстраненными и одинокими, привили им привычку к самоанализу и чтению. Здесь, в главах детства, содержатся, пожалуй, самые больные истории, самая сильная боль – боль от первой встречи с неоправданной людской злобой.

Одному из школьников пришла в голову блестящая идея передразнить неуклюжую походку Филипа. Другие засмеялись, а потом и сами стали подражать товарищу; Один из них подставил Филипу ногу; тот упал, как всегда тяжело, и рассек коленку. Кругом захохотали еще громче. Когда он поднялся, один из мальчиков толкнул его сзади, и Филип упал бы снова, если бы другой его не подхватил. Игра была забыта, физическое уродство Филипа развлекало их куда больше. Один из ребят придумал странную прихрамывающую походку и стал раскачиваться всем туловищем; это показалось удивительно забавным, и несколько мальчишек повалились на землю, катаясь от смеха. Филип был напуган до немоты. Он не мог понять, почему над ним смеются.

«Бремя страстей человеческих» — это, пожалуй, одно из самых наглядных пособий становления человека. Путь Филипа – это постоянные потери, но потери эти не только горестные и трагические (смерть матери, Кроншоу, Хейорда, дяди и множества пациентов), но и сравнимые с избавлением, облегчением от тяжелой ноши. Первым большим прозрением Филипа стал отказ от религии, к которой его приучали с пеленок.

– Не знаю, почему вообще нужно верить в Бога, – вдруг сказал Филип.

Едва успел он это произнести, как понял, что больше не верит. У него захватило дух, как будто он прыгнул в холодную воду. Он испуганно посмотрел на Уикса. Им овладел страх. Он поторопился уйти. Ему захотелось побыть одному. Это было самое сильное потрясение, какое он когда-либо пережил.

Собственно говоря, он перестал верить не по какой-то определенной причине, а просто потому, что склад характера у него не был религиозный. Веру ему навязали извне. Она была внушена ему окружающей обстановкой и людьми. Он расстался с верой своего детства совсем просто, сбросил ее с плеч, как сбрасывают ненужный больше плащ.

Но реальный мир всё равно сильно разнился с тем, который представлялся Филипу по прочитанным книгам. Идеальная любовь из бульварных романов, романтическая свобода путешествий и творчества – всё это оказалось не таким уж радужным в реальной жизни.

Чувство торжества пропало. Его живое воображение тут же нарисовало ее портрет – в морщинах, с дряблыми щеками, накрашенную, в чересчур кричащих платьях, которые были ей не по возрасту. Он содрогнулся; внезапно ему захотелось никогда больше ее не видеть; самая мысль о ее поцелуях стала ему отвратительна. Он сам себе был противен, Неужели это и есть любовь?

Ещё более нелогичными оказались отношения Филипа с официанткой Милдред. Тот факт, что образованный, начитанный и весьма неглупый молодой парень с развитым вкусом к искусству по уши влюбился в глупую девушку, говорящую и думающую сплошными пошлостями, не может не изумить читателя. Эта страсть, прокатившаяся через всю жизнь Филипа, заставила его несколько раз подбирать Милдред на улице, тратить на нее свои скудные сбережения и вытаскивать ее из бедственных положений. Страсть видоизменилась, превратилась в доброту к человеку, хоть и не самому лучшему, но сыгравшему большую роль в жизни Филипа.

Самой мужественной частью романа Моэма, на мой взгляд, смело можно назвать линию поисков профессии. Стереотипы, которыми Филипа нагрузил его слабовольный дядя, которые не дали многим талантливым людям найти себя, искушение поддаться комфорту, не ведущему к развитию, трудность признания своей ошибки – всё это Филип сумел преодолеть.

– Если бы вы спросили моего совета, я бы вам сказал: соберитесь с духом и попытайте счастья на другом поприще. То, что я говорю, звучит жестоко, но, поверьте, я отдал бы все на свете, если бы кто-нибудь дал мне такой совет, когда мне было столько лет, сколько вам, и я бы этот совет принял.

Филип взглянул на него с изумлением. Мэтр через силу улыбнулся, но глаза его по-прежнему были грустными.

– Больно убедиться в своей посредственности, когда уже слишком поздно.

И вот в последний день сентября, горя желанием поскорее проверить на деле свои новые теории, Филип с тысячью шестьюстами фунтов стерлингов в кармане и хромой ногой вторично отправился в Лондон, чтобы в третий раз начать жизнь сначала.

Будучи уже взрослым, человек не перестает учиться. Филип учился на ошибках, своих и, по большей части, чужих, до тех самых пор, пока автор не оставил его. Выводы, которые делал Филип, вероятно, знакомы очень многим людям, находящимся на грани отчаяния. Избавление от иллюзий – это лучшее, чего может достичь человек, чтобы быть счастливым. И Филип постепенно, но уверенно разгадывает загадку персидского ковра Кроншоу.

Филип полагал, что, отказавшись от погони за счастьем, он прощается с последней иллюзией. Жизнь его казалась ужасной, пока мерилом было счастье, но теперь, когда он решил, что к ней можно подойти и с другой меркой, у него словно прибавилось сил.

Счастье оказывается, по Моэму, очень простым, потому и сложным в достижении. Почему человек постоянно пытается выдумать витиеватые и сложные пути, ищет дальние дали, ищет то, что есть только в мире идей? Мечты Филипа всегда упирались в неизведанные страны и путешествия, которые на деле были скитаниями. Филип в конце романа осознает то, что осознал позже и сам автор. Моэм отказался от путешествий, когда почувствовал, что они больше ничего не могут ему дать: «Дальше меняться мне было некуда. Спесь культуры слетела с меня. Я принимал мир таким, как он есть. Я научился терпимости. Я хотел свободы для себя и готов был предоставить её другим». После 1948 года Моэм оставил драматургию и художественную прозу, писал эссе, по преимуществу, на литературные темы.

И тут он понял, что обманывал себя: брак для него не был самопожертвованием, мысль о нем внушила тоска по дому, по жене, по любви, а теперь, когда все это ускользало от него, ему стало очень горько. Ему хотелось этого больше, чем чего бы то ни было на свете. Что ему Испания и все ее города – Кордова, Толедо, Леон; что ему пагоды Бирмы и лагуны южных морей? Обетованная земля была здесь, с ним рядом. Он вдруг подумал, что всю жизнь гонялся за тем, что внушали ему другие – устно и в книгах, – не понимая, чего жаждет его собственная душа. Всю жизнь он пытался поступать так, как велел ему рассудок, а не так, как требовало сердце. И вот теперь он с радостью отмахнулся бы от всех своих выдуманных идеалов.

Другой роман Моэма, «Луна и грош» (1919 год), напротив, сосредоточен на поиске истины через творчество. Чарльз Стрикленд, в отличие от Филипа, не может перестать писать, потому что никакая реальность не способна вместить в себя гения, кроме реальности искусства.

«Луна и грош» — роман о гении, но гениальностью пропитана не только фигура Чарльза Стрикленда. Гениален здесь и толстый розовощекий шут Дирк Струве – герой с тончайшей и отзывчивой душой, но повадками жалкого человека. Он обладает блестящим вкусом, он первый и почти единственный узрел гения в живом Стрикленде, над которым все смеялись, но в то же время сам пишет пошлые, посредственные картины. Как в одном человеке могут сочетаться прекрасная душа и смехотворность, острое зрение в искусстве и неспособность увидеть бездарность собственных картин? Этим вопросом задается герой романа, молодой писатель. Трагизм, созданный Моэмом в истории с Дирком, можно назвать шедевром: потеряв из-за Стрикленда обожаемую жену и дом, будучи униженным и обруганным, Дирк всё равно готов отдать обидчику единственное, что осталось, — его родительский дом. Потому что он понимает, что перед ним гений. Все земные блага ничего не весят рядом с гением. Гения надо беречь и спасать, иначе весь мир потеряет нечто великое.

Здесь есть молчаливое знание, являющееся для человека механизмом саморазрушения.

Дирк Струве снял очки и тщательно протер их. От волнения его лицо сделалось еще краснее.

— Неужели, по-твоему, красота, самое драгоценное, что есть в мире, валяется, как камень на берегу, который может поднять любой прохожий?

– Почему я всегда считала твои картины прекрасными, Дирк? Они восхитили меня, едва только я увидела их.

У Дирка чуть-чуть задрожали губы.

– Ложись спать, родная моя .

Это тот случай, когда одержимость невозможно перебороть. Одержимость делает человека злым, грубым, безразличным ко всему остальному миру. Место в обществе, расположение к себе других людей, наличие друзей, комфорт, деньги, любовь – это всё жертвы, которые приносит гений Чарльз Стрикленд во имя живописи. И, в отличие от рассказчика, который не раз извиняется за свою молодость и глупость, художник покоряет своей честностью:

— Вас будут считать просто свиньей.
— Пускай!
— Неужели вам приятно, когда вас клянут на всех перекрестках?
— Мне все равно.
— Не понимаю, как может человек жить спокойно, зная, что все вокруг
осуждают его? Что вы на это скажете?
— То, что вы идиот.

Но мир всячески спасает Стрикленда усилиями Дирка Струве, жителей острова Таити и жены Аты. Избранные люди, обладающие редким чутьем в искусстве, понимают, что перед ними не человек – перед ними глобальное явление в искусстве. Они прощают ему грубость и холод, по-настоящему жертвуя своими благами и иногда жизнями.

Уже после смерти Стрикленда, когда общество признало его гением, люди, бросившие его, станут причислять себя к тем, кто помог ему восстать над обыденностью. И как хорошо и правильно не звучали бы их видоизмененные истины, правда всё равно остаётся одна, недоступная им. Правда в том, что сверху видно только великое, а гордые речи не сделают мелкое значимым.

Тот же вывод делает Моэм и в «Театре» — небольшом, но знаменитом романе, написанном в 1937 году. Этот роман об актрисе, которой не довелось по-настоящему любить, ее поведение в браке не было примерным, да и в общении с людьми было мало честного, но много манипуляций. В общем, читая роман, хочется сочувствовать Джулии Ламберт. Самые страшные слова принадлежат Роджеру, сыну Джулии:

Для тебя нет разницы между правдой и выдумкой. Ты всегда играешь. Эта привычка — твоя вторая натура. Ты играешь, когда принимаешь гостей. Ты играешь перед слугами, перед отцом, передо мной. Передо мной ты играешь роль нежной, снисходительной, знаменитой матери. Ты не существуешь. Ты — это только бесчисленные роли, которые ты исполняла. Я часто спрашиваю себя: была ли ты когда-нибудь сама собой или с самого начала служила лишь средством воплощения в жизнь всех тех персонажей, которые ты изображала. Когда ты заходишь в пустую комнату, мне иногда хочется внезапно распахнуть дверь туда, но я ни разу не решился на это — боюсь, что никого там не найду.

Похоже, что Джулия преуспела только в одном – в актерской игре. Но игра эта гениальна — потому, что совсем не является игрой. Это есть жизнь, в обмен на которую пришлось отдать жизнь реальную – ту, которой живет большинство людей. Но в самом конце романа мы внезапно понимаем, что автор не осуждает Джулию за все её обманы, за отсутствие настоящего «я» и за жизнь, вызывающую у совестливого человека только стыд. Здесь снова та же самая мысль, что и в предыдущем романе: гению можно простить всё. Гений вообще не живет по законам реального мира. А Джулия Ламберт, несомненно, гений.

Все люди — наше сырье. Мы вносим смысл в их существование. Мы берем их глупые мелкие чувства и преобразуем их в произведения искусства, мы создаем из них красоту, их жизненное назначение — быть зрителями, которые нужны нам для самовыражения. Они инструменты, на которых мы играем, а для чего нужен инструмент, если на нем некому играть?”
Роджер утверждает, что мы не существуем. Как раз наоборот, только мы и существуем. Они тени, мы вкладываем в них телесное содержание. Мы — символы всей этой беспорядочной, бесцельной борьбы, которая называется жизнью, а только символ реален. Говорят: игра — притворство. Это притворство и есть единственная реальность”.

Правда, которую, сидя в кафе, осознает Джулия Ламберт, проходит долгий путь, прежде чем оказаться на поверхности. И читателю она подается как озарение. Всё это в романах Моэма существует с той же целью, с которой существует в мире литература вообще. Пусть будет тяжело в книге, чем в реальности. Трудности, жестокость и трэш, которые вы найдете в литературе, огородят вас от того, чтобы это стало вашей жизнью.